Сабина Маммедли
В Санкт-Петербурге органы опеки изъяли детей у слабослышащей матери-одиночки.
Старшему ребенку Олеси Уткиной пять лет, младшему еще нет двух, у него тяжелое генетическое заболевание, он нуждается в ежедневном уходе. Сейчас дети находятся в разных спецучреждениях. Чиновники утверждают: Олеся злоупотребляла алкоголем, не справлялась с материнскими обязанностями, поэтому должна быть лишена родительских прав. Однако сама Уткина и представители общественных организаций, взявшиеся ей помочь, уверены: все дело в клевете соседей по коммунальной квартире и неразборчивости органов опеки.
«Я не могла понять, что происходит»
Все случилось еще в январе, однако об этой истории стало известно только сейчас — после того, как президент ассоциации «Ребенок дома» Мария Эрмель разместила петицию с просьбой вернуть детей матери.
Олеся Уткина рассказывает: беда произошла потому, что она не услышала звонок педиатра, а соседи по коммунальной квартире оговорили ее перед врачом. Четырнадцатого января маленький Андрей (имена несовершеннолетних изменены) сильно капризничал, Олесе пришлось носить его на руках почти всю ночь. Только в четыре утра мальчик успокоился, и мать смогла заснуть. Но уже через два часа, согласно ежедневному расписанию, пришлось вставать, чтобы сделать сыну ингаляцию. Тогда же Олеся поняла, что у старшей дочери Киры жар — температура поднялась до 38,5 градуса.
«Я покормила Киру завтраком — молоком с шоколадными шариками, дала лекарства, потом уложила в кровать и вызвала педиатра. Дочка сказала: «Мама, полежи со мной», и я заснула рядом с ней», — вспоминает Олеся. Ее слуховой аппарат накануне сломался, поэтому к приходу врача женщина не проснулась. Соседи по коммуналке открыли педиатру дверь и, пока медик пытался достучаться в комнату Олеси, рассказали ему о жизни Уткиных. По их словам, Олеся часто напивалась, а дверь не открывает потому, что спит в состоянии алкогольного опьянения.
Обеспокоенный врач позвонил в органы опеки, оттуда приехал сотрудник, и они уже вдвоем попытались попасть в помещение. «Дочка подставила стульчик и открыла дверь, потом подошла ко мне, подергала за руку: «Мама, тети пришли». Мне сказали, что забирают детей, а я ничего не слышала, поэтому не смогла сообразить, что происходит. Сказали собираться, я попыталась одеть их, но мне дали понять: Кира и Андрей остаются здесь, а я еду писать объяснительную. В итоге меня продержали четыре часа в отделении, сняли отпечатки пальцев и отпустили домой. Детей там уже не было, моя мама сказала, что их увезли в больницу», — рассказывает Олеся. Сейчас Андрей — в доме ребенка, а Кира — в детдоме. С дочерью Олесе разрешают видеться по средам с 16 до 18 часов и в субботу-воскресенье с 10 до 12.
Двадцать процентов слуха
Олеся с двумя детьми жила в маленькой 17-метровой комнате в спальном районе Санкт-Петербурга, недалеко от метро «Озерки». Жилплощадь принадлежит ее пропавшему без вести деду. В комнате практически нет свободного места. Диван, две детские кровати и мини-кухня с мультиваркой — Олеся обустроила жилище таким образом, чтобы реже встречаться с соседями. «Недостаточно пространства для игр», — сделали вывод сотрудники опеки в акте изъятия.
Пятилетняя Кира ходила в детский сад, а младший Андрей (ему год и девять месяцев) постоянно был дома с мамой. У мальчика серьезное генетическое заболевание, каждый день Олеся делала ему ингаляции, ребенка регулярно обследовали врачи. «Но мы уже восемь месяцев не госпитализировались», — с гордостью говорит Олеся, замечая, что для детей с подобным диагнозом провести столько времени без стационарной помощи — большое достижение.
Слух у Уткиной сохранился всего на 20 процентов — и только в одном ухе. Она родилась здоровой, но в 25 лет начала постепенно глохнуть. Неоднократно обращалась к отоларингологу в районной поликлинике, там ей советовали капли от отита, которые не помогали. Когда женщина, наконец, обратилась в коммерческий медицинский центр, там развели руками: «Если бы раньше спохватились, слух можно было спасти».
Олеся — инвалид, однако помощь от государства получает нерегулярно. Ей нужно ежегодно проходить обследование — подтверждать, что проблемы со здоровьем не исчезли. Однажды инвалидность не продлили: в комиссию требовалась справка с результатами томографии органов слуха, однако возникла проблема — такое исследование не рекомендуют делать женщинам на ранних сроках беременности, а Олеся была в положении. В результате комиссию она не прошла и формально перестала быть инвалидом, хотя слух к ней не вернулся. Ситуацию можно было исправить в следующем году, но родился Андрей, и стало совсем не до того: все мысли были о том, чтобы сын выжил. Собрать справки, чтобы подтвердить инвалидность, мать-одиночка смогла уже после того, как детей изъяли.
«Андрея госпитализировали на следующий день после рождения. Выписавшись из одной больницы, мы должны были поступить в «Четверку» (детская городская больница Святой Ольги. — Прим. ред.), где есть специализированное отделение для таких деток, но оно было закрыто, мы ждали три месяца. Мы Бога молили, чтобы Андрей пережил это время, не знали, что делать», — делится переживаниями мать Олеси Светлана Николаевна.
Бабушка активно помогает семье, практически все лето Олеся с детьми проводит у нее за городом. Раньше, когда Кира не ходила в детский сад, они и вовсе жили здесь большую часть года. А вот со стороны отца детей участия немного. «Иногда приходит к ним несколько раз в месяц, а иногда по полгода не появляется. Придет, принесет мешок конфет детям — сколько раз говорила, что нельзя столько сладкого. Но Кира его любит», — говорит Светлана Николаевна. «Он нам практически не помогает, только его мама. Она приносит вещи, продукты, узнает новости из Кириного садика. Мне же тяжело общаться с персоналом, потому что там всегда дети шумят, слуховой аппарат в этой ситуации не справляется», — добавляет Олеся.
«Приходила в нетрезвом виде»
В акте об изъятии детей (копия имеется в распоряжении РИА Новости) сказано, что Олеся «не понимала смысла вопросов и значения собственных действий, не ориентировалась в пространстве». Также в документе утверждается, что дети были голодными, а у Андрея «на правом ухе сверху имеются следы кровоподтека, на лбу, голове и теле видны синяки». «Это маленький ребенок. Он играет и падает», — приводит свою версию появления гематом Уткина. Ее поддерживает многодетная мать и президент ассоциации «Ребенок дома» Мария Эрмель: «У меня много детей, и у всех часто бывают синяки. Это нормально». Недовольство проверяющих органов вызывало и то, что Андрей и Кира не были причесаны и находились в пижамах в обеденное время, мальчик был в подгузнике, который «визуально выглядел полным и источал неприятный запах». Сотрудники опеки нашли среду неподходящей и небезопасной для детей: на столе лежал кухонный нож, на полу крошки, в комнате было не слишком прибрано.
Тарабаева гуляет с ребенком
«Стала овощем». Мать троих детей на полгода закрыли в психбольницу
«У Киры недоразвитость мелкой моторики, неустойчивое внимание. Девочка не умеет сама одеваться, мать неоднократно приходила в детский сад за дочерью в нетрезвом виде, неопрятно одетая. Она часто ведет себя неадекватно с персоналом группы и родителями других воспитанников, может подойти с угрозами, выясняя отношения по несущественным вопросам», — сказано в акте.
По словам проверяющих, места общего пользования тоже были в неудовлетворительном состоянии: в ванной появилась плесень, санузел грязный. «Там действительно в ужасном состоянии вся сантехника, — подтверждает Мария Эрмель. — Мы хотели сделать ремонт силами волонтеров, но соседи отказали. Я не знаю, почему».
«Ситуация достаточно сложная. Уткина состоит на учете в органах опеки с 2016 года, — заявили РИА Новости в Комитете по социальной политике Санкт-Петербурга. — Проводились профилактические беседы, женщине предлагали помощь психолога, но она неохотно шла на контакт со специалистами, не выполняла рекомендации. Органы опеки в Санкт-Петербурге прибегают к изъятию только в крайнем случае, находят возможность не разрушать семью, но здесь была угроза жизни детей. У мамы есть проблемы с алкоголем, в этом состоянии ее неоднократно наблюдали. Суд оценит, может ли опекуном детей стать их бабушка, первое заседание назначено на 11 марта. В ожидании решения о лишении родительских прав дети будут находиться в социальном учреждении. Мария Эрмель, которая сейчас ее защищает, познакомилась с девушкой буквально в феврале, она не знает ситуацию полностью».
«Хотим законного решения»
Олеся признает, что уже несколько лет находится под пристальным вниманием опеки. Однако заверяет, что виной всему случай. «Несколько лет назад Олеся пошла к подруге отмечать 8 Марта, Киру взяла с собой. Там появились какие-то мужчины, стали активно предлагать «поразвлечься». Когда Олеся поняла, что дело плохо, схватила Киру и выбежала на улицу в чем была, попросила прохожих вызвать полицию. Тогда она действительно была не совсем трезва», — рассказывает Мария Эрмель. Ее организация оказывает матери-одиночке юридическую помощь и помогает отстоять свои права.
Склонность к злоупотреблению алкоголем Олеся отрицает: «Пью исключительно по праздникам — в день рождения, на Новый год и 8 Марта. И в малых количествах, так как у меня дети». На ее стороне и бабушка малышей Светлана Николаевна: «В праздники бывало, как у всех, но то, о чем говорят соседи, что чуть ли не каждый день пьяная валялась, — я такого не видела».
«Мы хотим законного решения. Нужны веские причины для изъятия детей, должно быть освидетельствование на состояние алкогольного опьянения, но его не сделали», — замечает Эрмель.
Показания соседей Олеся объясняет желанием выжить ее из квартиры: «Они привыкли к тому, что я часто нахожусь у родителей, и в это время они живут как в отдельной квартире. А дети шумят, кричат, плачут, играют, бегают. К тому же я инвалид по слуху, поэтому разговариваю очень громко. Они мне говорят: «Что ты орешь? Заткнись!» «Однажды я позвонила дочери, она подняла трубку в общей прихожей, и тут во время разговора слышу: «Что ты кричишь на всю квартиру, надоело!» — вспоминает Светлана Николаевна.
«Олеся обожает своих детей. Когда она ко мне приезжает, первым делом делает сыну ингаляции, потом кормит их. Не может быть, чтобы дети были голодными», — говорит бабушка.
После изъятия детей Уткина встала на наркологический учет. Анализы подтверждают: следов злоупотребления алкоголем не обнаружено. «Врача посещает, назначения выполняет», — сказано в справке из наркологического кабинета (копия имеется в распоряжении РИА Новости).
Когда Мария Эрмель обратила внимание на дело Олеси Уткиной, в Комитете по социальной политике провели собрание по этому поводу — присутствовали общественники, сотрудники органов опеки и детского сада.
«Заведующая детским садом говорила, что Олеся многократно опаздывала, забирая ребенка. Я спросила: «многократно» — это сколько раз? Выяснилось, что она задержалась дважды — на 15 минут и на полчаса, причем из-за того, что ходила с младшим на комиссию по инвалидности», — рассказывает Эрмель.
По ее словам, участники собрания засомневались, что Уткина сможет воспитывать детей, будучи практически глухой, также они заметили, что ей «хорошо было бы работать». Однако женщина находится в декретном отпуске, к тому же сын-инвалид требует много внимания. Да и найти предприятие, готовое взять слабослышащего сотрудника, не так просто. «Она поработает месяц-два, а потом ее увольняют. Но все равно, когда Кире исполнилось три года, Олеся хотела выйти на работу, я ей дала денег на оформление медкнижки, но тут она узнала, что беременна Андреем», — объясняет Светлана Николаевна.
Помочь Олесе вызвался благотворительный фонд «Дети ждут»: организация готова предоставить семье кризисную квартиру, где они смогут жить под наблюдением специалистов. «Есть люди, готовые взять на себя ответственность, есть мама, которая любит детей, есть дети, которые любят маму. Почему в таких условиях нельзя оставить их ей?» — удивляется Эрмель.
Ситуацию держит на контроле уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге Светлана Агапитова. В комментарии РИА Новости она отметила, что изъятие детей было правомерным. «Органы опеки поступили правильно. Оказалось, что дети нуждаются в медицинской помощи, они тут же были направлены в больницу, где провели длительное время. То есть угроза здоровью действительно была. Сейчас бабушка оформляет документы для опеки, они будут находиться в семье, общаться с мамой — она имеет право их навещать, пока вопрос со статусом детей не будет решен».
Впрочем, Агапитова не исключает, что Уткиной удастся сохранить родительские права. «В таких случаях родителям всегда дается шанс исправиться. Правосудие достаточно гуманно, лишение прав — крайняя мера. За прошлый год было всего семь изъятий детей, мы разбираем каждый подобный случай отдельно. Представители общественных организаций ходатайствуют, чтобы Уткина могла пожить в кризисном центре с сопровождением. Может быть, такой вариант суд сочтет наиболее приемлемым. Никто не хочет, чтобы дети разлучались со своими родителями. Мы стремимся создать условия, чтобы исправить ситуацию в семье, а не разрушить ее», — пояснила чиновник.
www.novayaepoxa.com