Рустам Гасымов
Первая женщина-театральный режиссер Азербайджана, вошедшая в историю
Информационно-аналитическая онлайн газета Novayaepoxa.Com (Новая эпоха) представляет вниманию своих читателей очередной материал в рамках авторского проекта Рустама Гасымова под названием «Воспоминания».
Проект «Воспоминания» посвящен ярким азербайджанским личностям, не так давно покинувшим этот мир. В рамках данного проекта родственники, друзья, близкие и коллеги делятся своими воспоминаниями, интересными случаями и впечатлениями о человеке, которому посвящен материал, одним словом, строками, наполненными теплотой, любовью и ностальгией о каждом герое проекта.
Народная артистка АР, лауреат Государственной премии Азербайджана, Президентский стипендиат, профессор Азербайджанской музыкальной академии Гюльджахан Гюльахмедова-Мартынова — первая женщина-театральный режиссер Азербайджана, сумевшая не только встать вровень с выдающимися мужчинами-режиссерами, среди которых были и ее учителя (хотя, что для Бога, одаряющего талантом, «гендерные различия»), но и выделиться среди них своим неповторимым творческим «почерком», стилем, делавшим ее постановки событием культурной жизни азербайджанской столицы.
Она поставила 60 спектаклей, включая гипнотические «104 страницы про любовь», сняла уникальную телевизионную версию «Ты всегда со мной» Ильяса Эфендиева, устроила 400 аншлагов Эльдару Рязанову. Воздвигла памятник Пушкину в «Шагах командора», получив свою «законную» Государственную премию от республики. И уже в новом тысячелетии выпустила на оперные сцены Баку, Милана, Рима, Москвы, Вены, Барселоны, Токио плеяду звездных учеников».
Гюльджахан ханум Гюльахмедова родилась в Баку 23 июня 1925 года на Колодезной улице в большой и дружной семье Гюльахмедовых. Мама и папа – врачи, дядя – ученый.
Умерла 20 января 2018 года.
Воспоминания ……..
Людмила Духовная, Народная артистка Азербайджана
С Гюлей ханум мы проработали много лет… И именно она научила меня выражению чувств на сцене. Свои самые любимые и лучшие роли я сыграла у неё в спектаклях: «Валентин и Валентина» М. Рощина (Валентина), «Загнанная лошадь» Ф. Сагана (Корали), «Наедине со всеми» А. Гельмана (Наташа), «Отелло» В. Шекспира (Эмилия). Роли все знаковые для меня, как Актрисы! Каждый раз это было что-то неожиданное и новое!
Первый мой выход на сцену (я была еще тогда студенткой) был в ее спектакле « Мария Стюарт», в котором я играла камеристку. «В моей духовной выражено всё…» — говорила Р. Гинзбург в роли Марии. Это было сказано об её завещании, а я воспринимала эти слова, как связь со своей фамилией (смеется). И в этом было что-то для меня мистическое и даже судьбоносное! Получая роли в ее спектаклях, нас, исполнителей, всегда было двое, даже если не было текста. Как и у любого режиссёра, у нее были свои любимчики. Я в их число не входила и хорошо это чувствовала, так как Гюля ханум, сама научила нас чувствовать! (смеется) Но я многому у нее научилась: смотреть, как и что делают другие исполнители, видеть ее режиссерский почерк, ее стиль, ее умение заставить актера передавать чувства. Например, на репетициях спектакля «Отелло» она объясняла двум исполнителям Яго, как надо обнять Эмилию и сама, встав на колени, показала «как»! Но, ни один не смог сделать это также чувственно, как она!
В спектакле «Валентин и Валентина» М.Рощина мне достаточно сложно было работать над ролью Валентины. Так получилось, что нас опять было двое (смеется) и Гюля ханум больше внимания уделяла другой исполнительнице. Поэтому у меня появилась возможность самой работать над ролью, заниматься костюмами. Это тоже многому меня научило: я более внимательно и ответственно стала относиться к ролям, которые играла уже и у других режиссеров. Для меня это была очень хорошая школа. Гюльахмедовская школа!
Никогда не забуду ее репетиции: она учила самому главному — умению любить! А это всегда самое сложное. Любовь на сцене — это не только слова и физические объятия, а работа тела, губ, глаз, чтобы и без прикосновений зритель смог ощутить состояние героев. Прошло много лет, но я до сих пор помню свои монологи из спектаклей, над которыми мы работали вместе.
Однажды она позвонила и предложила сделать телеспектакль «Двое на качелях» У.Гибсона, но я отказалась, так как представить себя в этой роли никак не могла: настолько у меня были сильные впечатления от спектакля, в котором играли Р.С.Гинзбург и А.С.Фалькович! Я до сих пор слышу их голоса и интонации! Посмотрев в разных театрах других исполнителей в этой пьесе, я так и не увидела тех, кто смог бы мне понравиться. Самым лучшим был и остается тот спектакль с нашими актерами!
Очень жаль, что Гюля ханум ушла из театра. Много раз её уговаривали вернуться, но, увы… она так и не вернулась, а её спектакли вскоре сняли с репертуара..
Гюлю ханум я часто вспоминаю с благодарностью. А еще со мной всегда рядом статуэтка лошадки, которую она мне подарила после спектакля «Загнанная лошадь». Это мой талисман!
Динара Алиева, Народная артистка АР, солистка Большого театра России
Я с глубокой теплотой вспоминаю всех своих преподавателей, встретившихся на моем жизненном пути и приложивших немало усилий для моего становления как оперной певицы.
Исключением, пожалуй, является мой первый педагог по вокалу – Соболева, которая не верила в мой сегодняшний день, всячески принижала мои способности, и как педагог оставила в моей памяти только негативные воспоминания.
С большей теплотой среди своих педагогов я вспоминаю профессора Гюльджан ханум Мартынову, которую мы с любовью стали называть Гюля ханум. Сразу хочу подчеркнуть, что она была профессионалом высочайшего класса, имела колоссальный опыт театрального мастерства и умела достойно и понятно делиться этим опытом со своими студентами.
Хочу отметить, что с Гюлей ханум в Бакинском театре русской драмы работал мой дядя – Эльдар Алиев и у них были очень добрые отношения.
Более тесно с Мартыновой я стала общаться, будучи студенткой Бакинской государственной академии музыки. Несмотря на мое огромное желание, меня определили в класс по камерному вокалу, где я проучилась четыре года и только по настоятельным требованиям и рекомендациям Мартыновой меня перевели в класс классического оперного вокала, где я училась у профессора Хураман Касимовой.
Сегодня, будучи уже Народной артисткой Азербайджана и ведущей солисткой Большого театра России, имея за плечами серьезный театральный опыт, в том числе и международный, я с благодарностью вспоминаю всё, что для меня и для других сделала профессор Мартынова. Тот бесценный опыт, который я переняла у Гюли ханум, позволяет мне сегодня спокойно и уверенно реализовывать на оперной сцене абсолютно разные типажи драматической актрисы.
Именно Мартынова привила мне необходимое для любой оперной певицы умение перевоплощаться в различные образы: объединять музыку и психологию театральных образов и подчеркивать в тех или иных постановках, их реализм, добиваясь тем самым должного восприятия образа зрителем.
Говоря о Мартыновой и подчеркивая ее заслуги в становлении театрального искусства в Азербайджане, следует отметить, что мы должны быть благодарны именно ей за создание оперной студии на базе Бакинской академии музыки, которая благодаря ее умелому руководству превратилась в серьезную экспериментальную театральную площадку для подготовки и становления молодых оперных кадров республики. Это была реальная школа драматического искусства, традиции которой, к сожалению, на сегодняшний день утрачены. И надо сказать, что об этом никто особо не сожалеет, кроме её учеников, к которым я себя отношу.
Я очень благодарна Гюле ханум. Во время моих гастролей, меня часто спрашивают, где я прошла школу актерского мастерства, думая, что я получила специальную актерскую подготовку, тогда как, фактически, все это приобрела от своего педагога Гюли ханум Мартыновой. Она прожила интересную и насыщенную жизнь. Я всегда буду помнить её.
Именно Мартынова разработала режиссерскую концепцию таких постановок как: «Евгений Онегин» Петра Ильича Чайковского, «Трубадур» Джузеппе Верди, «Богема» Джакомо Пуччини.
Она очень верила в меня, всегда помогала и прочила мне великое будущее. Прежде всего, Гюля ханум восхищалась тем, как мне удавалось реализовывать те режиссерские установки, которые она ставила передо мной на оперной сцене.
Припоминаю забавную историю: в оперной студии Гюля ханум ставила комедийную постановку «Темные истории». Я очень хотела принять в ней участие и обратилась к Мартыновой с просьбой предоставить мне возможность участия в ней. Мартынова стала отказываться, мотивирую это тем, что она видит меня на оперной сцене, прежде всего, как драматическую актрису. Я стала настаивать, и моя настойчивость увенчалась успехом – она согласилась включить меня в состав на роль главной героини. Работа была очень интересной, и мне удалось раскрыть образ героини. Мартынова осталась очень довольна мной, похвалила и подчеркнула, что настоящая актриса должна уметь не только страдать и плакать на сцене, но и улыбаться и быть смешной.
Гюля ханум была выдающимся педагогом и профессионалом, прекрасным человеком. Она могла за короткое время убедительно и доступно объяснить очень серьезные вещи, которые необходимы для любой певицы на оперной сцене. Характерным в этом отношении является один эпизод, который я вспоминаю: в 2007-2008 гг. меня пригласили для участия в постановке оперы «Травиата» Джузеппе Верди в Азербайджанском государственном академическом театре оперы и балета. Вместе со мной в спектакле в заглавной партии участвовал известный певец, солист Мариинского театра Ахмед Агади. Когда мы встретились в Баку, и пришли в театр, к своему ужасу, отметили, что в постановке практически не существует никаких мизансцен и стали думать как выйти из положения, потому что до премьеры оставалось всего два дня.
Я решила обратиться за помощью к Мартыновой. Мы вместе с Ахмедом пришли к ней в оперную студию. Помню, она неважно себя чувствовала, но несмотря на это, уделила нам время и прямо в студии выстроила нам мизансцены и популярно объяснила, как и что делать. Успех этой постановки был ошеломляющим!
Авяз Абдуллаев, Народный артист Азербайджана
Гюля ханум — глобально мыслящий, щедрый на заботу профессионал и редкой души человек. Я счастлив, что наши пути пересеклись. Всегда называл ее своей сценической мамой, настолько мы были близки. Встреча с Гюлей ханум — счастье, какое по жизни мало у кого случается. У нее было несколько любимчиков, которыми она очень дорожила. В их числе и я.
Наше первое знакомство состоялось, когда я был студентом второго курса Консерватории (это у меня второе высшее образование). Когда я ришел в оперную студию, мне сказали, что меня вызывает Гюля ханум. Мы встретились, поздоровались, она посадила меня перед собой и попросила рассказать о себе, почему я решил стать артистом и т.д. Это было своего рода собеседование. Впервые кто-то так заинтересовался моей жизнью. После беседы Гюля ханум сказала: «Я бы хотела, чтобы ты стал моим студентом и учился у меня в классе». Несмотря на то, что я пришел совсем из другой сферы, я знал, что Гюльджахан Гюльахмедова-Мартынова известный азербайджанский режиссер, попасть в класс к которой мечтает каждый вокалист. Я в этом плане не стал исключением. Мне дали выучить дуэт Графа де Луна из оперы «Трубадур» Джузеппе Верди. Помню наше первое занятие. Мы выучили текст, и нужно было показать это сценически. Не забуду вопрос, который я тогда задал Гюле ханум, которая впоследствии мне часто о нем напоминала.
Ввиду отсутствия опыта, и будучи еще достаточно «зеленым», я вышел на сцену, спел один кусок, затем сделал несколько движений, после чего продолжил петь, не двигаясь. Увидев это, Гюля ханум спросила: «Авяз, а ты можешь двигаться и петь одновременно?». А что такое возможно? – переспросил я. «Конечно!», — отметила Гюля ханум. Помню, как я делал первые шаги в этом направлении, было очень сложно, будто учился писать левой рукой, а Гюля ханум сидела и заливалась от смеха, говоря, что я двигаюсь, как Буратино (смеется). Однако, наши занятия дали положительные результаты, Гюля ханум завела меня настолько, что я не могу не двигаться и сегодня, наоборот, стараюсь себя сдерживать в плане количества движений во время спектакля.
Никогда не забуду ежедневные звонки, обсуждения ролей, характеров, образов вплоть до мелочей. Помню, как во время репетиций я краем глаза следил за ней. Если я видел, что она как-то отворачивается в сторону или чуть ли не засыпает, то я думал, значит, настолько нудно наше представление на сцене, даже Гюля ханум засыпает, хотя мы вроде выкладываемся по полной. И друг вопрос, который нас больше всего интересовал – Гюля ханум, а что не так? – «Все не так! Все просто ужасно! Никак!», — отрезала Гюля ханум. Она могла долго молчать, а потом разразиться, как гром среди ясного неба. Разнести все в пух и прах. А ты стоишь и думаешь, что вроде ты что-то создаешь на сцене (улыбается).
Она обладала способностью в одночасье опустить артиста с небес на землю, чтобы он не отрывался от реальности. Нередко были случаи, когда приходил самодовольный студент, вроде как все выучил, самооценка высокая, и начинал показывать ей своё «мастерство». Прослушав его, ничего не говоря, Гюля ханум говорила в свойственной ей манере: «Взял клавир, закрыл и ушел, чтобы мои глаза тебя не видели. Что это ты тут расхаживаешь передо мной, как павлин?». Для студента это было чем-то отрезвляющим, что сразу приводило в чувство. Это положительно влияло на его саморазвитие. Скажу честно, добиться похвалы от Гюли ханум было очень сложно, но возможно.
Школа Гюли ханум дала мне все, принимая во внимание, что у меня не было базы, если говорить об актерском мастерстве! Я пришел в Консерваторию в 28 лет, и у меня на тот момент не было музыкального образования. Гюля ханум научила меня, как правильно относиться к роли, работать над образом, вникать в его характер, читать между строк, находить причинно-смысловые объяснения его поведения, обращать внимание на мелочи, чтобы полностью погрузиться в роль, убрать себя и стать персонажем. Не играть, а жить на сцене. Быть убедительным для себя и для своего зрителя, ведь только в этом случае он тебе поверит. Она говорила нам читать как можно больше, ведь актер не сможет показать на сцене чувства, если он сам их не пережил и не пропустил через себя. Были времена, когда я настолько вживался в роль, что испытывал сложности выхода из образа после спектакля, принимая во внимание тот факт, что большинство моих ролей были отрицательными персонажами. Преодолеть эти психологические трудности мне помогала Гюля ханум, после общения с которой наступало некое внутреннее спокойствие и все вставало на свои места. Она была замечательным психологом, находила индивидуальный подход к каждому человеку, говоря с ним на его языке. Я от нее принимал все: и критику, и похвалу.
Помню, как после получения звания «Заслуженный артист», а затем и «Народный артист», я позвонил к Гюле ханум, чтобы разделить с ней свою радость, ведь в этом была ее огромная заслуга. Услышав эту новость, Гюля ханум разрыдалась от радости, и среди плача были слышны слова «Ну, наконец-то… Ты это давно заслужил. Я так давно этого ждала». Не могу описать словами свои чувства, которые я испытал в тот момент.
Многие знают, что Гюля ханум никогда не смотрела вместе со зрителями свои спектакли, что поначалу меня удивляло. Во время одной из наших бесед она призналась мне: «Авяз, я настолько сильно волнуюсь и переживаю, что не могу себя контролировать в этот момент. Спектакль – это словно мой ребенок, который делает первые шаги, поэтому я не могу сидеть и спокойно смотреть за происходящим. Я всегда жду, когда вы после спектакля придете и все мне расскажите. Конечно, очень жду, когда мне позвонят профессионалы и критики, которые дадут должную и объективную оценку».
Никогда не забуду работу над спектаклями «8 любящих женщин» и «Темные истории», когда мы буквально лезли из кожи вон, чтобы Гюля ханум засмеялась. У нее был заразительный смех.
Все, кому доводилось работать с Гюлей ханум, скажут вам, что она была очень требовательным педагогом. Помню, как после многодневных репетиций были дни, когда хотелось немного передохнуть, когда до спектакля оставались считанные дни, и в нашем понимании все было готово. Стоило нам дать слабинку на сцене, как Гюля ханум вставала и кричала басистым голосом: «Что вы сегодня творите? Уходите все. Придёте тогда, когда будете должным образом относиться к сцене». Если кто-то задавал вопрос – почему, ответ был следующий: «Потому что вы вышли на сцену. Это святое место. Это алтарь. Сюда нельзя выходить и притворяться, здесь нужно жить. Если ты сегодня не можешь здесь жить, то лучше вообще не выходи». Эти слова показывают, как Гюля ханум относилась к своей работе. Она привила нам не только любовь к сцене, но и правильное отношение к ней, выйдя на которую ты забываешь обо всем и готов отдаться без остатка. Это и есть великое служение искусству и людям. Поэтому на репетициях мы выкладывались не на сто, а двести процентов, чтобы в итоге получить максимальный результат.
Помню, как она пригласила нас всех к себе на юбилей в ресторан. Но в тот день она сломала руку, поэтому не смогла присутствовать лично, а попросила отпраздновать ее день рождения, говоря свои пожелания на камеру. Конечно, справлять день рождения без именинника было непривычным, но мы это сделали. Помню, как после просмотра кассеты, Гюля ханум звонила и плакала, настолько была тронута нашим вниманием. Это был необыкновенный человек.
Однако, после того как я отправился в Германию, мы стали реже общаться, но наши беседы не потеряли той теплоты и заботы, которые проявляла Гюля ханум. Это еще было связано с плохим самочувствием Гюли ханум, которая в последние годы жизни серьезно болела и практически не выходила из дома. Несмотря на это, она не прекращала своей деятельности, созванивалась со студентами, работала над книгами. Даже сидя дома, она выполняла колоссальный объем работы, словно вечный двигатель. Стоило только кому-то ей позвонить и спросить совет, как она могла за пять минут составить план работы на годы вперед. Скорость мыслей, творческое мышление, элементы прогнозирования и опыт говорили сами за себя.
В последний год она испытывали такие боли, что переносила наш разговор. Когда я перезванивал на следующий день, она говорила, что оставила боль в стороне и готова меня выслушать, совершенно забыв про себя и свои боли, словно загоралась и начинала бодро говорить. Но когда тема была исчерпана, Гюля ханум словно угасала. Лишний раз не хотелось ее беспокоить, но я понимал, что именно наша поддержка, ее родных и близких, беседы об искусстве дают ей стимул жить дальше и бороться с адскими болями. Это давала ей возможность почувствовать, что она нужна людям.
Для Гюли ханум не существовало мелочей, она была очень щепетильна и придирчива. Это и делало ее тем, кем она была, не прощая пренебрежительного отношения к сцене. Поэтому каждый спектакль Гюли ханум становился шедевром. Она была ювелиром высочайшего класса. Для нее не было проходящих спектаклей. Если говорить языком кулинарии, то у Гюли ханум была высокая кухня, способная вскружить голову гурманам, а не общепит, продаваемый на каждом шагу. Мне удалось поработать со многими режиссерами, но так, как она относилась к своей работе, мало кто относится. Она вкладывала всю душу в свое дело, чтобы об ее постановках говорили годы спустя. Поэтому на ее спектаклях стоял знак качества. Если говорить современным языком, то Гюля ханум наш бренд. Больше бы таких людей! Мне бы очень хотелось, чтобы она сегодня смотрела наши спектакли за границей, но, к большому сожалению, этого уже не случится. Светлая память!
Народный артист Азербайджана и Дагестана, профессор Азер Зейналов
Мой незабываемый педагог Гюльджахан ханум Гюльахмедова
Несколько лет спустя после окончания Азербайджанского Государственного Университета Культуры и Искусств (режиссёрское отделение), я поступил на вокальный факультет Бакинской Музыкальной Академии. Сегодня мне хочется поделиться с вами своими воспоминаниями об одном из своих преподавателей Гюльджахан ханум Гюльахмедовой.
Гюльджахан ханум вела у нас предмет «Оперный класс». Она настолько интересно преподавала, что при первой же возможности мы старались прийти на урок немного раньше, чтобы в случае удачи посмотреть, как она преподает ребятам старших курсов. Уроки были такими увлекательными, что мы никогда их не пропускали, а, наоборот, всегда ждали с нетерпением. Гюльджахан ханум была очень ответственным и требовательным педагогом. Каждый новый урок не был похожим на предыдущий. Она всегда находила что-то новое, интересное, делилась с нами своими мыслями и идеями. Гюльахмедова учила нас, как правильно работать над образом, помогала взглянуть на привычные регулярно повторяемые сцены по-новому, особо обращая внимание на отношения между партнерами, помогала находить причинно-следственные связи действий и поведения героев, уделяя особое внимание мизансценам. Они призывала нас избавиться от стереотипов и показать свое восприятие роли. Эти особенности и делали ее уроки еще более интересными, что в свою очередь достигалось благодаря большим знаниям и опыту нашего профессора, а также ее режиссерскому таланту.
Никогда не забуду, как в конце каждого учебного года Гюльджахан ханум вводила меня в госэкзаменационные спектакли других курсов, и таким образом в качестве студента я каждый год имел возможность участвовать в экзаменационных постановках. Это были такие роли, как Альфред из «Травиаты» Дж.Верди, Хосе из оперы «Кармен» Ж.Бизе, Паолино из оперы «Тайный брак» Чимарозы. Хочу подчеркнуть, что эти выступления в будущем сыграли огромную роль в моем профессиональном развитии, за что я бесконечно благодарен Гюльджахан ханум.
Она была очень внимательным и чутким человеком, относилась к нам, как к своим родным детям. Если мы уставали, давала возможность передохнуть. Я запомнил ее как Личность, обладавшую высочайшими человеческими качествами. Когда мы говорим о благородном человеке, аристократе, я сразу представляю Гюльджахан ханум. Эта Личность вобрала в себя все положительные человеческие качества: благородство, порядочность, интеллигентность, мудрость, великодушие, вежливость, честность и т.д. Уход Гюльджахан ханум стал большой потерей для нашего искусства и общества. Кончина первой женщины-режиссера Азербайджана стала настоящим ударом для тех, кто ее знал и ценил. Мы, ее студенты, всегда вспоминаем Гюльджахан ханум добрыми словами, ведь она столько сделала для нас. Это и советы, и доброе отношение, и знания, и приобретенный опыт. Светлая память!
Продолжение следует!
Рустам Гасымов
www.novayaepoxa.com
