Рустам Гасымов
Вчера в Баку в Музее современного искусства состоялось торжественное открытие персональной выставки известного азербайджанского художника Вугара Мурадовапод названием «Сходства», сообщает Novayaepoxa.Com.
Поддержать Мурадова в этот день пришли родные, друзья и знакомые живописца, а также обычные любители и ценители изобразительного искусства.
Среди гостей вечера были замечены Заслуженный художник Азербайджана, доцент Азербайджанской государственной академии художеств, доктор философии по искусству Рашад Мехтиев, Народная артистка АР Людмила Духовная, Народный артист Азербайджана Мабуд Магеррамов, популярный азербайджанский журналист и блоггер Рамин Мусаев, Заслуженная артистка Азербайджана Севда Алекперзаде, известный скульптор Гусейн Ахвердиев, Народный художник Ариф Гусейнов, председатель Объединения Фотографов Азербайджана Мир-Наиб Гасаноглу, азербайджанский фотограф Рауф Умудов, поэтессы Наиля Балакишиева и Захра Бадалбейли, азербайджанский художник авангардист Эмин Гахраманов, директор Бакинского центра искусств Рафаэль Гульмамедли, заслуженный артист Джабир Иманов, журналист и радио ди-джей Фатех, художница, основатель и руководитель некоммерческой организации YARAT Аида Махмудова, член-корреспондент НАНА, профессор, ректор Бакинского филиала Московского государственного университета Наргиз Пашаева, известный художник-дизайнер Алтай Садыхзаде, посол Франции в Азербайджане Аурелия Бушез вместе с атташе по культурным делам посольства Франции в Азербайджане Йохан Шиттерер, известные азербайджанские писательницы Нармина Мамедзаде и Рена Юзбаши и многие другие.
Вугар Мурадов на всем протяжении эволюции своего творческого пути разрабатывает тонкую визуальную стратегию чувственного знака, который в лучших произведениях этого талантливого и самобытного мастера превращается в знак глубокого чувства, беспрепятственно проникающего в душу каждого зрителя. В последнее время он работает сериями, последовательно разрабатывая свои оригинальные художественные идеи. На этот раз художник представит 16 живописных работ, посвященных ковру.
Вугар Мурадов — выпускник Бакинского художественного училища имени А.Азимзаде. Член Союза художников, Союза карикатуристов и Объединения фотографов Азербайджана, член Международной федерации художников ЮНЕСКО (The International FederationofArtists UNESCO). Участник многих международных выставок, симпозиумов. Работы художника выставлялись и хранятся в коллекциях в США, Турции, Италии, Германии, Нидерланды, Бельгии, Люксембурге, Иране и др.
Теймур Даими, художник, доктор философии:
«Одной из отличительных черт творчества некоторых художников является работа сериями. Это когда одной или двух-трёх работ не хватит, чтобы донести завершённую визуальную мысль. Вот и азербайджанский художник-живописец Вугар Мурадов в последнее время работает сериями, последовательно разрабатывая свои оригинальные художественные идеи. В своих поисках он замахнулся на святая святых азербайджанской визуальной традиции — ковёр! Напомним, азербайджанский ковёр является не просто древней и наиболее фундаментальной, но и крайне консервативной традицией, не склонной к модификации собственной сформированной на протяжении многих веков канонической структуры. Любое новшество в этой сфере встречается прохладно и с недоверием. Но Вугар Мурадов нашёл, как мне кажется, оптимальный путь разработки этой щепетильной темы. Он применяет скульптурный подход к изображению. Известно, что ещё Микеланджело говорил, что его скульптуры уже имеются в готовом виде внутри природных кусков мрамора и ему, как художнику нужно лишь отсечь лишнее, чтобы высвободить эти скульптуры. Аналогичным образом поступает и Вугар. Он берёт заинтересовавший его ковёр, принадлежащий к школе ковроделия, а их несколько — Бакинская, Гянджинская, Газахская, Ширванская, Шамахинская, Карабахская, Губинская, Ардебильская и Тебризская — внимательно рассматривает орнаменты и узоры выбранного ковра и находит в них скрытые от чужих глаз контуры условных, но вполне фигуративных композиций. Затем как бы мысленно покрывает остальную часть («лишнюю» для найденной автором новой композиции) ровным тоном, и получается новое изображение. Остаётся только всё это воспроизвести кистью на холсте. Всё делается от руки, никакой печати. Со стороны кажется, что некий трафарет с вырезанными фигурами наложили на ковер, и получилась новая композиция — фигуры, заполненные ковровым орнаментом на ровном фоне. Но это не просто случайное наложение «вырезанных» фигур на традиционный ковёр. Автор выбирает такие места в ковре и так накладывает новое фигуративное изображение на ковровые орнаменты и узоры, чтобы последние как-то соответствовали, точнее, были связаны с этим изображением. И тогда определённые орнаменты становятся или условными глазами, или лицом, или головным убором или частью одежды новых (наложенных сверху) фигур (иногда художник добавляет какие-то новые элементы, чтобы полученная композиция достигла цельности, например, в группе с музыкантами он добавляет музыкальные инструменты…). Одним словом, получается новая условно-фигуративная композиция, где на ровном, залитом одним цветом фоне появляются ковровые фигуры людей или животных. Можно ли говорить, что художник каким-то образом посредством определенных деформаций имеющейся структуры пытается модифицировать ковёр, как это делают уже многие художники? Уверен, что нет. Автор не вмешивается в традиционную изобразительную структуру ковра, оставляя всё как есть, он только привносит некий новый композиционный приём (как было отмечено выше, схожий со скульптурным приёмом отсечением «лишнего»), который позволяет определённым (выбранным самим художником) ковровым орнаментам зажить новой жизнью. Это если говорить о принципе визуальной репрезентации данной серии. Но о чём говорит этот подход художника?
Вугар Мурадов в своём творчестве давно отказался от принципов перспективного, глубинного пространства, которое иллюзорно отображает видимую действительность. Картины художника воспевают декоративную плоскость и живописуют поверхность — автор остаётся верен восточным принципам построения композиционного пространства, восходящих к тому же самому к ковру и миниатюре. Но в «ковровой серии» мы становимся свидетелями более усложнённой трактовки картинного пространства и поверхности. Во-первых, художник остаётся верен своей приверженности плоскостному решению — картина состоит из наложения двух автономных визуальных плоскостей: богатой в художественном отношении плоскости ковра с обилием орнаментальных узоров и плоскости с как бы «вырезанными» фигуративными фигурами. И здесь автор следует визуальному (и концептуальному) принципу «решётки», введённому американским аналитиком современного искусства Розалиндой Краусс, которая считала этот принцип основополагающим для всей модернистской живописи, особенно в её чисто абстрактном сегменте. Но в случае с ковровой серией Вугара Мурадова возникает неизбежное художественно-пластическое напряжение между двумя упомянутыми плоскостными структурами. Посредством второй «рабочей» плоскости которая как мы сказали накладывается на ковровую реальность, отсекается значительная часть ковра и на месте «исключённых» ковровых узоров мы видим равномерно закрашенную плоскость. И вот этот приём вносит инновационное напряжение, так как противоречит принципу построения ковровой композиции. Ведь ковровая композиция предполагает максимальную дифференциацию плоскостного изобразительного пространства, каждый сантиметр которого покрыт какой-нибудь деталью и, таким образом, вся поверхность коврового изображения оказывается плотно заполненной орнаментальными формами. Даже если и допускалось наличие определённого свободного пространства внутри этого пластического разнообразия, — встречаются и такие ковры, которые не заполнены «с ног до головы» — всё равно «пустое поле» ковра органично входило в общий изобразительный контекст, и не воспринималось как нечто чужеродное. В случае же с «ковровыми» композициями Вугара Мурадова мы видим не столько органичное проникновение двух разнородных визуальных структур — ковра и «трафаретной» фигуративной композиции — сколько тонкое противоборство, еле заметный «драматургический» конфликт, который, тем не менее, не только не нарушает гармонию целого, а наоборот, придаёт целому особую декоративную пикантность. И вот здесь, в связи с вышесказанным хотелось провести параллель с принципами построения живописной композиции, существующими в дальневосточном изобразительном искусстве, в частности, в китайской и японской живописи. Известно, что дальневосточное искусство питает «слабость» к незаполненному пространству (влияние буддистской философии и традиции дао, в рамках которых тщательно разрабатывалась концепция «пустоты»). В работах китайских и японских художников вы не увидите полностью заполненного пространства; как правило, активные изобразительные элементы в этих работах заполняют не слишком большой участок пространства, которое в значительной степени остаётся пустым. И вот в «ковровой» серии проявляется такой неожиданный, возможно неосознаваемый самим автором синтез двух концептуальных подходов к решению изобразительной композиции — восточно-исламского и дальневосточно-буддийского. Этот интересный и плодотворный синтез придаёт современному искусству неоднородного Востока стилистическую цельность, которая была доселе не представима, так как базировалась на совершенно разных религиозно-философских традициях, хотя обе визуально-пластические традиции относились к искусству Востока. То есть происходит символическая встреча «двух Востоков»».
Выставка продлится до 21 мая.
Рустам Гасымов
Novayaepoxa.Com
www.novayaepoxa.com
