Редактор
8 октября 2017 года Президент Турции Реджеп Эрдоган официально заявил о начале военной операции в сирийском городе Идлиб.
По мнению политических экспертов, данная кампания, нацеленная, прежде всего, на Африн, представляет собой закономерный акт турецкой внешней политики в Сирии. Однако в настоящих условиях возникают сомнения относительно того, смогут ли подразделения турецкой армии реализовать в направлении «Идлиб — Африн» сценарий, аналогичный тому, что был реализован в процессе операции «Щит Евфрата».
Следует отметить, что основным недостатком «Щита Евфрата» являлось отсутствие достаточной поддержки со стороны военной авиации. Данный недостаток оказался наиболее очевиден на заключительном этапе кампании, когда закрытое воздушное пространство существенно затрудняло продвижение сил наземного базирования, а также препятствовало процессу эвакуации раненных и доставке военного обеспечения. В этой связи, Анкара уже получила печальный опыт, а потому вряд ли будет проводить «Идлибскую операцию» без участия авиации.
Таким образом, для успеха военной кампании в Идлибе туркам следует первоначально добиться открытия воздушного пространства к западу от реки Евфрат и в северном Ираке. Это окажется возможным исключительно при согласии Вашингтона, Дамаска, Багдада и Москвы.
В этой связи, если в ближайшее время международные масс-медиа станут активно тиражировать новости о нарушении Турцией воздушного пространства Сирии и Ирака, то это будет свидетельствовать о том, что стороны наступательной операции не смогли прийти к консенсусу. И от того, как будут реагировать на подобные новости МИД России и Госдепартамент США, будет зависеть судьба всей военной кампании. Если реакция будет достаточно мягкой в формате «погрозим пальчиком и закроем глазки», то это будет означать, что Турция может продолжать проявлять активность в районе Идлиба и дальше совершенно беспрепятственно.
Было бы ошибочно утверждать, что Идлиб в качестве направления фронта был избран Анкарой совершенно случайно. О разграничении сфер влияния Турция, Россия и Иран договорились в Анкаре ещё в формате «Астанинских встреч» 14-15 сентября 2017 года. Единственной «неоформленной» зоной оказался район Идлиба, представляющий собой форпост «HTS». В случае невозможности договориться с салафитами относительно судьбы города можно было бы засвидетельствовать крупномасштабную гуманитарную трагедию, которая не сравнима с трагедией в Алеппо, из-за большой плотности гражданского населения, населяющего Идлиб. Вместе с тем, сложная сеть городских построек препятствует организации уличных боёв, что ставит решение Идлибской проблемы на кон дипломатических манипуляций.
Вполне очевидно, что в настоящих условиях Идлиб будет разделен на сферы интересов, как минимум, трёх стран. В первую очередь, особую заинтересованность проявляет Турция, которая намерена обезопасить собственные границы, обеспечить военное присутствие «ССА» в пограничной зоне Баб-аль-Саламех, а также противодействовать курдской угрозе в Афринском направлении. Между тем, Тегеран и Москва стремятся получить доступ к автомагистрали Хама — Алеппо, имеющей стратегическое значение для организации военной логистики и гуманитарного коридора. Помимо прочего, Кремль нуждается в удержании за режимом Башара Асада района Джишр-эль-Шугур, представляющего собой отправной пункт для сирийского побережья.
Целью военной кампании является переброска в район Идлиба от 300 до 500 подразделений турецкой армии при поддержке с воздуха со стороны России. Однако, по мере продвижения к центру города, столкновения с «Хайят Тахрир аль-Шам («HTS») были бы неизбежны. В этой связи, с оппонентами нужно было договариваться.
«Хайят Тахрир аль-Шам» («HTS»)
Переговорный процесс в формате «Астана-6» оказался заблокированным вследствие разногласий по определению границ четверной «зоны безопасности» в Сирии с центром в Идлибе. Данный процесс был усугублен, помимо прочего, и стремлением «HTS» увеличить своё влияние в регионе посредством внедрения в местные народные советы и привлечения на свою сторону наиболее авторитетных граждан города.
Фактически радикалы пытались образовать собственное гражданское правительство. И именно это отличало данное радикальное движение от всех остальных, которые ограничивались лишь ведением военной кампании, не обращая внимание на взаимодействие в системе «власть — общество». Подобные действия джихадистов могли иметь далеко идущие последствия, связанные с формированием нового ядра квази-государства в рамках двух существующих — Сирии и «ИГИЛ».
В подтверждение этого следует указать на то, что 17 сентября 2017 года созванная по инициативе «HTS» Сирийская Генеральная Конференция приняла решение о передаче всей власти в государстве «внутреннему правительству».
Растущее влияние «HTS» в Идлибе представляло собой отличный повод для оправдания военного участия России, Ирана и Турции в данном регионе. Однако сопротивление со стороны салафитской группировки оказалось настолько велико, что пришлось действовать филигранно, чтобы сломить боевой дух радикалов. В этих целях 13 сентября 2017 года в городе Саракиб был убит командир «HTS» Абу Мухаммад аль-Шари.
На данный момент до сих пор остается загадкой то, кто организовал охоту на лидера радикалов. Тем не менее, вполне очевидно, что убийство было выгодно одной из конкурирующих группировок, действующих в Идлибе. На этом фоне тот факт, что 9 октября 2017 года в Идлибе официально появилась новая группировка сил, получившая название «Джамаат аль-Фуркан фи Билад аль-Шам», не выглядит столь неожиданным. Скорее всего, лидеры этой группировки прямо или косвенно были причастны к устранению Абу Мухаммада аль-Шари, тем самым позволив Турции без ощутимых потерь подойти к окрестностям города.
Помимо прочего, серьезный удар по влиянию «HTS» послужили внутренние распри, связанные с выходом из группировки шейха Абдуллы аль-Мухайсини, который фактически увел из района Идлиба наиболее боеспособные отряды исламистов из состава «HTS», а также привел к отделению из данного формирования группы «Джаиш аль-Ахрар».
Нацеленность на Африн
От судьбы «Идлибской операции» напрямую зависят планы Турции относительно Африна. Кремль был бы весьма признателен Анкаре, если бы она смогла отделить умеренную сирийскую оппозицию от радикальных элементов, а также содействовать захвату Идлиба с тем, чтобы создать в регионе действительную зону деэскалации, как это было принято в Астане. В этой связи, Москва может дать «зелёный свет» Эрдогану для того, чтобы аффилированные к Турции силы начали наступление на Африн с юга. Между тем, операция в направлении Африна была бы невозможна без предварительного захвата Идлиба.
ВКС России, начиная с 28 сентября 2017 года, проводят авиационные налеты на западные и юго-западные окраины Идлиба. И в этих целях Москва нередко нарушала воздушное пространство Турции. Совершенно естественно, что подобные действия никак не встречают пиетет со стороны Реджепа Эрдогана, учитывая то, что этот район является как раз той самой территорией, где когда-то был инициирован так называемый «самолётный кризис». Вновь сбивать российский самолёт Анкара не решится, но продемонстрировать своё недовольство вполне в состоянии на дипломатическом уровне. В этой связи, популистское заявление Турции о возможности отказа от покупки российских «С-400», если Москва не предоставит Анкаре технологии производства мобильных зенитных комплексов, следует рассматривать в контексте демонстрации недовольства.
Вместо эпилога
Во всяком случае, начав «Идлибскую операцию», Анкара оказалась в весьма щекотливом положении. Фактически, выступив против «HTS», Турция заняла сторону Башара Асада, тем самым позволив ему сосредоточить своё внимание на противодействии «Исламскому государству» на востоке Сирии. Но вместе с тем, воздушная поддержка, оказанная Анкаре со стороны Москвы, может вызвать возмущение местных жителей, которые вполне могут направить свои стремления на сопротивление российско-турецкому партнёрству. Это неизбежно скажется и на позиции Башара Асада, который может полностью утратить контроль над ситуацией в Идлибе.
Политолог Денис Коркодинов, специально для Novayaepoxa.Com
www.novayaepoxa.com