Рустам Гасымов
«Выходя на сцену, я понимал, что в случае провала, его увидит весь мир…»
Грандиозной премьерой оперы У. Джордано «Андре Шенье»7-ого декабря состоялось открытие нового сезона театра Ла Скала в Милане. Главные партии исполнил всемирно-известный оперный дуэт — наш соотечественник, заслуженный артист Азербайджана, талантливый драматический тенор Юсиф Эйвазов спел партию самого Шенье, а его супруга, Народная артистка России, обладательница роскошного сопрано, мировая дива Анна Нетребко, перевоплотилась в Мадлен Де Куаньи. Эта давно не исполнявшаяся опера была выбрана по настоянию главного дирижера театра Риккардо Шайи.
Открытие сезона в «Ла Скала», которое традиционно приходится на 7 декабря (день небесного покровителя Милана святого Амвросия) — одно из самых центральных и престижных событий итальянской культурной жизни. В театре собираются представители элиты страны.
«Андре Шенье» — опера итальянского композитора Умберто Джордано, принадлежащая к наиболее значительным музыкальным произведениям веризма. Итальянское либретто Луиджи Иллики основано на вольной интерпретации событий, связанных с казнью французского поэта Андре Шенье во время Великой французской революции.
Будучи четвёртой оперой Джордано, «Андре Шенье» принесла ему мировую славу. До сегодняшнего дня она остается наиболее известным и популярным произведением композитора.
Партия Шенье вошла в репертуар многих теноров: Франческо Таманьо, Джованни Мартинелли, Энрико Карузо, Беньямино Джильи, Джакомо Лаури-Вольпи, Антонио Кортиса, Франко Корелли, Марио дель Монако, Пласидо Доминго, Лучано Паваротти и др. Теперь в один ряд с мировыми знаменитостями оперного искусства становится Юсиф Эйвазов, который продолжает завоевывать сердца миллионов поклонников по всему миру.
Информационно-аналитическая онлайн газета Novayaepoxa.Com пообщалась с азербайджанским тенором Юсифом Эйвазовым, который с удовольствием ответил на вопросы и поделился своими впечатлениями о премьере.
— Юсиф, поздравляем Вас со столь грандиозной премьерой. Каждый оперный певец мечтает выступить на сцене знаменитого оперного театра Ла Скала в Милане. Сколько Вы шли к этому, и что для Вас значит этот дебют?
— Спасибо большое! Конечно, Италия – это колыбель или родина музыкального искусства, в частности оперы. Здесь у нее свой культ. Что касается театра Ла Скала, то спеть на его сцене действительно мечтает каждый исполнитель, ведь там выступали все звезды оперного искусства, настоящие гранды, которые золотыми буквами вписали своим имена в музыкальную культуру. Мне очень приятно, что самый важный вечер в моей карьере был встречен бурными аплодисментами, меня переполняли эмоции, а ощущение полного и безграничного счастья просто не покидало. Месяцы неимоверного нервного напряжения, долгие репетиции, требующие огромного самообладания, больше года работы над ролью и почти 20 лет подготовки к ней принеси свои плоды. Ни для кого не секрет, что я очень долго шел к своему дебюту. У меня не хватит слов, чтобы выразить благодарность городу, который много лет назад стал мне второй Родиной, куда я приехал двадцатилетним мальчишкой с мечтой о большой сцене и непоколебимой верой в себя. Я понимал, какая ответственность ложится на мои плечи. Получается, что Милан когда-то меня усыновил, и спустя столько времени он мне не изменил, а помог и поддержал в столь сложной ситуации! Милан — это город, где я многое пережил, как хорошее, так и плохое. Однако в день премьеры город отдал мне должное. Многолетний труд получил свое вознаграждение. Сказать, что дебют для меня значит очень много, значит, ничего не сказать. Это сложно описать словами, ведь состояние эйфории не покидает меня и сегодня… Впечатления незабываемы! Возможно, я полностью осознаю произошедшее лишь спустя несколько месяцев.
— Кто сделал Вам предложение принять участие в данной постановке?
— Когда генеральный директор миланского театра Ла Скала Александр Перейра предложил мне подписать контракт с театром Ла Скала, дело было 2,5 года назад, я дал отрицательный ответ. Объясню почему. Дебютировать в Ла Скала и дебютировать на открытии театрального сезона это две разные вещи. Можно петь в театре во время сезона, что не так ответственно по сравнению с открытием. Для Ла Скала, который имеет свои традиции, это грандиозное мероприятие, к которому миланцы подходят с особым трепетом. Помимо этого, сам оперный спектакль отличается своей специфичностью. В последний раз «Андре Шенье» ставили в Ла Скала в 1985-м году. За дирижерским пультом тогда, как и сейчас, был Риккардо Шайи, готовящийся, к слову, отметить 40 лет своего сотрудничества с «Ла Скала», главным дирижером которого он является. В последней постановке был Хосе Каррерас. Спустя 32 года заново поставить эту оперу в театре, где чтут традиции, и публика может быть очень жестокой, особенно, когда на сцену выходит тенор, сразу возникает вопрос, а почему именно его выбрали на эту роль, да еще на открытие сезона?! Зная эти особенности, я понимал, что публика будет настроена крайне скептически, а рисковать мне, честно говоря, не особо хотелось (смеется). Поэтому, не удивительно, что я дал отказ.
— Однако спустя время Александру Перейра все-таки удалось Вас переубедить?
— Во время нашего разговора Перейра сказал – «Максимум, что может случиться, так это то, что публика тебя освистает». Это мотивации мне никак не добавило (смеется). Однако, фраза, сказанная спустя, изменила мое мнение – «После того, как в этом театре были освистаны лучшие теноры мира, чего тебе бояться?». Эта мысль заставила меня задуматься. Я стал рассуждать, что если в этом театре досталось Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и всем остальным легендам, то почему я должен быть исключением?! Настоящий тенор тоже должен пройти это испытание на прочность. Представьте себе, что я подписал этот контракт, заранее зная, что будут свистеть. Я уже морально был к этому готов и шел на это сознательно.
— Как шла подготовка к данной постановке, ведь спустя столько лет Вы стали первым оперным певцом, который открыл театральный сезон Ла Скала 2017-2018, исполнив главную партию в спектакле «Андре Шенье»?
— Я взялся за эту оперу очень серьезно. Эта опера больших традиций, таких великих теноров, как Франко Корелли, по моему мнению, он был лучшим Андре Шенье за всю историю. Конечно, и Марио дель Монако. Эти певцы оставили такой большой след и настолько высоко подняли планку, что достигнуть ее довольно сложно. Особого внимания заслуживает искушенная публика театра Ла Скала. Я побаивался этой миланской публики, известной своими фирменными «бууу» галёрки, которого опасается любой выходящий на сцену «Ла Скала» певец. Среди зрителей есть такие, которые смотрели этот оперный спектакль в исполнении Беньямино Джильи и Франко Корелли. Вы можете себе представить, насколько требовательны эти меломаны, которые разбираются в музыке не хуже любого прославленного музыканта. Эти зрители обычно собираются на балконах.
— Вы старались не читать, что пишут в газетах?
— Признаюсь честно, я приехал в Милан и посвятил себя целиком репетициям. Я не читал, что пишут в газетах, старался не читать обсуждений будущей постановки. Подготовка шла хорошо, но сложно. Репетиций было очень много: пригенеральная, генеральная и припремьерная. Мы работали не покладая рук.
— Как Вы вживались в образ своего героя – революционного поэта Андре Шенье?
— Честно говоря, между мной и Андре Шенье много общего, поэтому мне не пришлось особо стараться, чтобы создать образ. Все получилось само собой. Если меня попросят сыграть герцога Мантуанского из «Риголетто» или Альфреда из «Травиаты», то они могут вызвать сложности, так как они не интересны, даже скучноваты. С музыкальной точки зрения все великолепно, но сами типажи мне не подходят. А если говорить о Радамесе из «Аиды», Каварадосси из «Тоски» или де Грие в опере «Манон», то типаж этих персонажей схож со мной. Мне нравятся именно такие мужественные герои с интересными судьбами. Это драматические персонажи, достаточно собранные, умные, рискующие из-за любви. Все эти особенности имеются и у Шенье. Он интеллигент, свободолюбивый, честный, бесстрашный, прямолинейный. Шенье не боится говорить то, что он думает. В этом мы с ним очень схожи, как и в других перечисленных особенностях его характера. Очень часто я позволял себе высказывать свое мнение, хотя это могло кому-то не понравиться, за что мне всегда доставалось. Почему-то правду не все воспринимают должным образом. Поэтому особенно много работать над персонажем мне не пришлось. На сцене я был естественен, не играл, а переживал судьбу своего героя.
— Но вот этот долгожданный день все-таки настал…
— День выступления был очень сложным с психологической точки зрения. Я утром проснулся и понял, что этот день наступил и назад дороги нет. Не скрою, что буквально перед выходом на сцену у меня тряслись колени. Мы пришли в театр за 2,5 часа до начала спектакля. Зал буквально кишел людьми, словно опрокинутый пчелиный улей. Страх достиг своего пика. Волнение было велико, ведь на меня смотрел весь мир. Страх был настолько сильным, что мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Уже на предварявшей премьеру пресс-конференции я признался, что боюсь миланской сцены и даже молюсь святому Амброзию (покровителю Милана). Еще больше, чем эту шутку, итальянцы оценили мои слова: «Наши с Анной поцелуи на сцене будут настоящими». Но во время выхода на сцену, я понимал, что если будет провал, его увидит весь мир, так же, как и триумф. Честно говоря, я совершенно не помню, что происходило на сцене с момента выхода на нее и до того, как опустился занавес. Всё происходило, как во сне.
— Когда Вы «проснулись» и пришли в себя?
— После выступления, когда мы вышли на поклон, я увидел, что зал ликует. Зал не свистит, а, наоборот, аплодирует. С галерок не раздается «бууу». Я начал думать, что возможно самые ярые критики в этот вечер не пришли и мне повезло. Мне до последней секунды не верилось, что премьера прошла удачно. Стоило нам зайти за кулисы, как нас окружили журналисты (человек 20, как минимум), которые занимались освещением этого грандиозного события, последние две недели были с нами, брали у нас интервью и т.д., которые в один голос заявили – «Знаете, а мы в вас не верили! Мы думали, что будет провал». Вы будете смеяться, но прогнозы были самыми наихудшими, что не помогало душевному состоянию, но нам удалось с этим справиться и в итоге все прошло удачно. Говорю нам, потому что не могу не отметить людей, которые мне помогали. Без их поддержки мне было бы гораздо сложнее.
Только на утро, когда наш ассистент пошел в киоск, купил с десяток газет и прочел заголовки статей о нашем выступлении, я понял, что это был действительно триумф, в который изначально мало, кто верил. В каждой статье было написано, что все критики скептически относились к этому тенору, мало, кто верил в его способность выступить на соответствующем уровне, но он смог выйти из ситуации с высоко поднятой головой. Поверьте, в этом случае слышать хвалебные отзывы было намного приятнее, нежели, если бы все были бы заранее уверены в моем успехе.
Как я отмечал выше, миланская публика не щадит никого. Если бы у нее был хоть малейший повод зацепиться за что-то, она бы им воспользовалась сполна. В этом случае заголовки газет были бы с точностью наоборот. Любая оплошность могла бы сыграть с нами злую шутку. Этот театр видел много взлетов и падений, триумфов и фиаско. Хорошо, что у нас все прошло удачно. В общей сложности у нас 8 спектаклей, большая часть которых уже исполнена. Несмотря на это, выходя на сцену, волнение меня не покидает. Конечно, оно не такое, как в день премьеры, но оно присутствует. Следующие спектакли пройдут 2 и 5 января 2018-го года.
Я очень горд, что все получилось. Для тенора, который впервые вступил на сцену Ла Скала, впервые открывал театральный сезон столь престижного оперного театра Милана, который вернул «Андре Шенье» в репертуар спустя 32 года, которая раньше шла здесь чуть ли не каждый день, — это огромное событие и настоящая проверка на прочность, экзамен, который был успешно пройден. Ведь к данной опере миланцы относятся по-особенному. Она прочувствованна, любима и желанна. В опере три сложнейших романса, два огромных дуэта. Одним словом, нам было над чем работать (улыбается).
— Юсиф, что Вы испытывали во время 11-минутных оваций?
— Я вслушивался в аплодисменты и пытался понять, кто-то все-таки кричит «бууу» или нет (смеется). Не могу не отметить тот факт, что главный дирижер театра Риккардо Шайи предупредил, что если в прошлые годы едва ли не шлягерные «Un di all azzuro spazio» или «Come un bel di maggio», не говоря о трагической «La mama е morta», было принято сопровождать овациями, то на этот раз аплодировать следует лишь при опускающемся занавесе, чтобы не разрушать музыкальный рисунок оперы. Уверен, это было верным решением со стороны маэстро. Не случайно многие говорили, что постановка чем-то напоминает фильм. Именно таким был замысел режиссера, который хотел сделать постановку, напоминающую кинокартину, эмоциональную и интересную. В итоге так и получилось, постановка напоминала фильм, а аплодисменты могли бы только помешать созданной магии.
— Как складывалось Ваше общение с Марио Мартоне, известным в Италии кино — и театральным мастером, который занимался режиссурой спектакля?
— Просто потрясающе! Марио Мартоне просто чудесный человек, очень теплый, интеллигентный, чуткий и внимательный. Он с любовью относился к своей работе и переживал не меньше нас за конечный результат. Он исходил из индивидуальности артиста, что я очень люблю и ценю в режиссерах. Первым делом Марио спрашивал, что бы я сделал в этой сцене, а потом говорил, это отвечает его видению или нет. Если не отвечало, он что-то добавлял, в противном случае все получалось с первого раза и без изменений. Это безумно ценно!
— А что касается работы с главным дирижером театра Риккардо Шайи? Насколько легко Вам удалось достичь взаимопонимания?
— Риккардо Шайи настоящий профессионал своего дела с большим опытом и своим видением. Человек он сложный, но найти общий язык с ним можно. Думаю, простых людей в нашей профессии и не бывает. С Шайи мы долго искали компромиссы, в итоге пришли к общему знаменателю. Будучи музыкальным руководителем спектакля, он пытался убедить меня в том, что темпы должны быть именно такими, какими их видит он, и мне не оставалось другого выхода, как согласиться. Однако он не был абсолютно категоричен и спустя время пошел на определенные уступки, позволив мне брать те темпы, которые я хотел и считал более правильными. Ведь каждый певец отличается своей индивидуальностью, у каждого своя физиология, особенности которой нужно обязательно учитывать. Например, мне неудобно отдельно петь верхние ноты, мне нужно их соединить с нижними. Если дирижер не будет учитывать эти моменты, то вокалист не сможет расслабиться на сцене, его не будет покидать чувство скованности, которое не позволит ему должным образом раскрыть и показать свой талант. В этом случае выступление артиста на сцене будет выглядеть наигранным и не натуральным. В этом плане стоит отдать должное Шайи. Я знал, что дирижер идет со мной на протяжении всего спектакля, мы хорошо контактируем и понимаем друг друга. Это позволило мне раскрепоститься и раскрыться на сцене.
У нас с ним потрясающие отношения, но самое удивительное в том, что на каждом спектакле ему что-то не нравилось. А после четвертого спектакля он подошел ко мне и сказал: «Вот, наконец-то, ты спел, как надо»! Возможно, он имел в виду, что на этот раз мое музыкальное видение и его темпы максимально совпали. Это не удивительно, ведь вместе с репетициями мы уже поем «Андре Шенье» больше месяца (смеется).
— Как Вас поддержала супруга Анна Нетребко, для которой это было не первое выступление на сцене Ла Скала?
— Конечно, поддержка Ани всегда играет для меня очень большую роль. Она и моя мама были единственными людьми, которые верили, что будет успех. Все кроме них в это не верили (смеется). Аня всегда говорит, что у меня все получится, потому, что любит меня. Но я-то отчетливо понимал всю сложность будущей проверки на прочность, ведь петь в заглавной роли предстояло мне. Несомненно, это стало нашим общим успехом, ведь когда рядом с тобой на сцене не просто партнер, а твой любимый человек, это очень важно. Уже одно ее присутствие вдохновляет.
Пользуясь случаем, хочу выразить огромную благодарность изумительной публике Ла Скала, моей любимой супруге Анне и потрясающим коллегам: Люке Салси, Аннализе Строппа, Карло Боси, Мариане Пентчевой, Юдит Кутаси, Габриэле Сагона, Константино Финучи и Джанлуке Бреда, Марио Матроне за выдающуюся постановку, и, конечно же, Маэстро Риккардо Шайи! Спасибо всем вам за поддержку, за ваши пожелания!
— Поступили ли Вам предложения принять участие в других спектаклях?
— Понимаете, в этот день решалось очень многое. Успех спектакля уже дал свои результаты. Буквально на протяжении десяти дней после премьеры я получил столько хороших предложений, отзывов и поздравлений от наших коллег по всему миру, ведь музыканты — это одна большая семья. Это и Андреа Бочелли, и Пласидо Доминго, который еще до спектакля пожелал мне удачи и дал дельные советы. Конечно, если бы было фиаско, то данный шаг, имею в виду участие в премьере и открытие театрального сезона, могло сыграть со мной злую шутку. Все могло бы быть с точностью наоборот и тогда меня бы уже не спас никто.
— Какое значение для азербайджанского музыкального искусства имеет Ваш дебют на сцене Ла Скала?
— Считаю, что это исторический момент, потому что со времени существования знаменитого миланского театра Ла Скала и со времени существования Азербайджанской Республики впервые азербайджанец выступил в главной роли и открыл сезон этого театра, причем выступив в опере, которая не ставилась на сцене данного театра целых 32 года. Считаю, что самое большое богатство страны — это ее культура и данная премьера была не просто большим событием для нашей культурной жизни, а стала историческим достижением. В тот день мы вписали свои имена в историю.
— Планы на будущее?
— Наши планы распределены на годы вперед (улыбается). Будем выступать, гастролировать, участвовать в премьерах и радовать своих слушателей.
— Юсиф, спасибо большое за содержательную беседу. Мы Вам желаем удачи, новых премьер и большого успеха.
— Большое спасибо!
Фотографии взяты с официального сайта театра Ла Скала
Рустам Гасымов
www.novayaepoxa.com
