Редактор
Ситуация на Ближнем Востоке каждым днем обостряется. Турецкие войска в шагу от взятия города Африн. С другой стороны президент Турции Раджаб Тайиб Эрдоган уже заявил о том, что после Африна, Турция начнет операции в районе Манбиджа, а также освободит все приграничные территории восточнее Ефрата. С другой стороны, корнпринц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман, заявил о том, что Турция является одним из стран осью зла и посетил с официальным визитом Египет и Великобританию.
О том, что происходит на Ближнем Востоке, и к чему приведет последняя обстановка, рассказал Novayaepoxa.Com специалист по современной истории Ближнего Востока и Северной Африки, старший преподаватель Департамента политической науки НИУ ВШЭ Григорий Лукьянов.
— Президент Турции Эрдоган в своем последнем выступлении говорил о том, что после Африна будет операция в Манбидже. Как известно там находятся американские базы. Как вы видите возможность Турции взять Манбидж?
— В нынешних условиях необходимым видится отделить кажущуюся громкой и смелой политическую риторику президента Турции от реальной внешнейвоенной и оборонной политики Турецкой Республики.
Первая направлена преимущественно на внутреннюю аудиторию и решает прежде всего внутриполитические задачи. Говоря об успешных наступательных действиях турецкой армии в Сирии и долгосрочных амбициозных планах развития «успехов» в Африне, президент Р. Эрдоган, в первую очередь, стремится дать турецкому народу уверенность в собственных вооруженных силах, в их способности обеспечить отстаивание национальных интересов Турции в любых условиях и перед лицом любых обстоятельств, в правильности выбранного политического курса и стратегии действий Анкары в Сирии. Это крайне важно после того, как турецкие военные не смогли достичь в полной мере задач, предусмотренных изначальным планом ограниченного военного участия в провинции Алеппо в рамках операции «Щит Евфрата» в 2016-2017 гг. В этой связи, «Оливковая ветвь» имеет свое предназначение не только в контексте интересов Анкары в сирийском конфликте, но и в рамках отстаивания чести турецких военных и спецслужб, а также правильности всего внешнеполитического курса нынешней администрации. Тень провала наступления на Манбидж в 2017 г. висит над «Оливковой ветвью» с самого ее начала и будет неотъемлемым спутником до самого ее завершения.
Не говорить о перспективе и планах дальнейшего развития наступления президент Эрдоган просто не может. Говоря о продолжении наступательных действий теперь уже на Манбидж он старается привлечь в долгосрочной перспективе поддержку сторонников националистических и пантюркистских партий и объединений, а также населения приграничных территорий. Но говорить – это одно, а делать – совсем другое.
В этой связи в меньшей степени турецкое руководство намерено раскрывать карты раньше, чем сделает реальные шаги по обеспечению безальтернативности беспроигрышного для себя сценария развития событий.
На настоящий момент политические, как и военные условия для реализации успешного наступления турецких и протурецких сил на Манбидж отсутствуют. Как Вы правильно отметили, на направлении возможного наступления находятся американские советники. Уходить оттуда они не намерены, и как показала инцидент, случившийся в начале февраля с группой проправительственных нерегулярных формирований в провинции Дейрэз-Зор, попавших под огонь американской артиллерии и авиации при попытке атаковать позиции СДС, изменить ситуацию военными средствами не удастся. Необходимо договариваться, и не только с американцами. Договариваться придется также, как минимум, с Москвой, а также с Дамаском и Тегераном.
Нынешнее положение дел на земле таково, что даже неформально согласившись расширить зону военного присутствия Турции на территории Сирии, российские ВС и после ограниченного сокращения своих сил в САР в начале 2018 г. продолжают доминировать в военном отношении в масштабах всей страны. Опыт успешного взаимодействия России, Сирии и Турции в провинции Идлиб и района Африн в провинции Алеппо стал результатом компромисса, достигнутого в рамках переговоров, а не итогом односторонних силовых действий одной только Турции. Любую военную операцию, если она отвечает потребностям турецкого руководства в обеспечении национальной безопасности Турции и легитимной поддержке политического курса преобразований Р. Эрдогана, придется сначала подготовить «политически», согласовав с партнерами.
В настоящий момент ситуация в Африне далека от окончательного разрешения. Комплексная операция в Идлибе, призванная очистить провинцию от большей части вооруженных группировок, находится в самом разгаре. В этих условиях в военном отношении силы протурецких формирований находятся на пределе своих возможностей и к ведению полномасштабных наступательных действий в направлении на Манбидж они не готовы ни морально, ни физически. В этом отношении, военные условия для такой операции также еще далеко не созрели.
— Кронпринц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман посетил Египет и Великобританию и в своем выступлении назвал Турцию одной из стран «осью зла». Как вы оцениваете ухудшение отношений Турции и Саудовской Аравии и как это будет влиять на сирийский конфликт?
— Последовательное ухудшение отношений между КСА и Турции происходит достаточно долгое время. Несмотря на попытки преодолеть разногласия по ряду направлений, в т.ч. при участии и посредничестве США, а также напрямую, стороны не пришли к компромиссу. Более того, разногласия лишь усиливаются.
Определенным фактором, осложняющим саудовско-турецкие отношения, выступает высокий уровень недоверия и взаимного неприятия в отношениях между Анкарой и Каиром, являющимся главным военным союзником КСА в регионе. После того, как в Турции была пресечена попытка военного переворота, Египет, где нынешняя конфигурация власти сформировалась как раз в результате успешного вмешательства армии в политический процесс летом 2013 г., к многочисленным ранее существовавшим разногласиям по вопросам региональной политики прибавился практически идейный конфликт противоположенных моделей развития гражданско-военных отношений. Этот вопрос, будучи крайне важным для обоих социумов и установившихся в них ныне политических систем, создает фундаментальную основу для отсутствия взаимного доверия. Практически во всех ныне существующих конфликтных зонах Ближнего Востока и Северной Африки Турция оказывается по иную сторону баррикад с Саудовской Аравией и Египтом.
Ярчайшим примером может служить военно-политическое противостояние в Ливии, где Турция вместе с Катаром выступает в поддержку плеяды локальных политических сил и Правительства национального согласия на северо-западе страны в Триполитании, а Египет при содействии Саудовской Аравии патронирует Ливийской национальной армии и временному правительству Палаты представителей на северо-востоке в Киренаике.
Очень важную роль в разночтениях между Эр-Риядом и Анкарой играет фактор Катара. Во время кризиса, начавшегося после введения эмбарго против эмирата в 2017 г., Турция (наравне с Ираном) оказала ему экономическую поддержку, и более того разместила на его территории собственный воинский контингент и создала постоянную военную базу, не допустив тем самым силового воздействия со стороны КСА, АРЕ и их союзников на политическое руководство во главе с эмиром Тамимом бин Хамадомат-Тани. Продолжающееся взаимовыгодное сотрудничество Дохи и Анкары делает невозможным как создание «ближневосточного НАТО», о котором говорили Дональд Трамп и король Салман весной 2017 г. во время визита президента США в Саудовскую Аравию, так и консолидацию суннитских государств против Ирана, необходимость которой неоднократно отмечали представители саудовского политического истэблишмента всех уровней.
В рамках сирийского кризиса разногласия между КСА и РТ способствуют дальнейшему сближению последней с Россией и Ираном. В этом контексте произошло не только сближение всех трех стран на уровне содействия политическому урегулированию (форматы Астаны и Сочи), но также выстроился тандем Россия-Турция в разрешении спорных ситуаций на местном уровне к их обоюдной выгоде и интересу. Лучшим примером служит ситуация в провинциях Идлиб и Халеб, где в результате сотрудничества России, Турции и Дамаска стал возможен разгром многих оппозиционных групп, связанных в т.ч. и с КСА. За их счет значительно укрепились протурецкие формирования и расширилось влияние Анкары на антиасадовскую оппозицию в целом. На данном этапе такое положение дел соответствует и интересам Москвы, заинтересованной в использовании турецкого влияния в своих целях. В частности, Россия не ставит палки в колеса турецким инициативам по созданию на базе связанных с Турцией формирований и групп сирийской оппозиции единой военной силы, способной если не составить конкуренцию, то в определенной степени сбалансировать влияние на земле проиранских полурегулярных отрядов Национальных сил обороны.
Ниджат Гаджиев
www.novayaepoxa.com
