Воспоминания: «Рашид Бейбутов сказал: «Гасым, хочешь, я открою тебе секрет, о котором никто не знает?»»
Информационно-аналитическая онлайн газета Novayaepoxa.Com (Новая эпоха) представляет вниманию своих читателей очередной материал в рамках авторского проекта Рустама Гасымова под названием «Воспоминания»
Проект «Воспоминания» посвящен ярким азербайджанским личностям, не так давно покинувшим этот мир. В рамках данного проекта родственники, друзья, близкие и коллеги делятся своими воспоминаниями, интересными случаями и впечатлениями о человеке, которому посвящен материал, одним словом, строками, наполненными теплотой, любовью и ностальгией о каждом герое проекта.
В нашем сегодняшнем материале воспоминаниями о Народном артисте СССР, лауреате высоких государственных премий, азербайджанском эстрадном и оперном певце, актёре, легендарном Рашиде Бейбутове делится известный азербайджанский вокалист, композитор и педагог Гасым Халилов.
«Рашид Бейбутов – это уникальнейшая личность. Я был с ним знаком более 20-ти лет, но пришел работать к нему в Театр песни через 18 лет после нашего знакомства. В 1968-ом я выступал в составе ансамбля «Гара гайяалар». Несмотря на то, что это был коллектив самодеятельности АЗИнефтихим, в него входили молодые перспективные музыканты. Мы играли на разных концертах, фестивалях, включая «Бакинскую осень». Одним словом, были всегда на виду. А Рашиду Меджидовичу всегда сообщали о новых исполнителях, кто начинал о себе заявлять, так как Бейбутов для своего ансамбля всегда искал самых лучших. И вот в 1970-ом году ко мне пришел человек, отправленный Рашидом Меджидовичем, который сообщил, что Маэстро хочет со мной встретиться. Я, честно говоря, был в шоке. На тот момент я был еще мальчишка, а Рашид Меджидович – настоящая глыба, живая легенда, который изъявил желание лично меня послушать.
Как сейчас помню, пришел к нему в Театр песни, который в те годы находился в Кукольном театре. Наша встреча проходила вечером. Мы тепло побеседовали, затем я спел несколько песен, Рашид Меджидович меня внимательно послушал, после чего обратился со словами: «Знаешь, все, что мне о тебе рассказывали – это правда, ничего не преувеличено. Ты талантливый, я тебе сразу это говорю, но имей в виду, что наличие таланта – это лишь половина дела, нужно работать, как можно больше. Одним талантом ничего не добьешься, ты должен трудиться, как раб. Только в этом случае сможешь добиться успеха! У тебя хорошие перспективы. Давай сделаем так – мне певец нужен, сейчас у меня кое-какие планы, но я тебя буду иметь в виду. Когда придет время, я сам тебя найду».
Проходит несколько месяцев, но от Рашида Меджидовича нет никаких вестей. Я подумал, возможно, мэтр нашел другого исполнителя, но мне об этом не сказал. А в это время шли прослушивания в Азгосфилармонии, которые я успешно прошел, так как не хотел упускать свой шанс. Тогда я пел в новосозданной группе «Ритмы Абшерона». Меня заметил директор Филармонии Керим Гамидович Керимов и взял на работу, сделав солистом в Азербайджанском Государственном Эстрадном Оркестре, а это на тот момент была самая престижная должность для музыканта. И стоило мне дать положительный ответ и приступить к репетициям, как в один прекрасный день приходит человек и говорит, что Рашид Меджидович приглашает вас в его ансамбль, приходите. Тут я попадаю в сложную ситуацию, и начинаю думать, что мне делать, ведь я уже работаю. Но ввиду молодости и неопытности, сделал одну ошибку. Я рассказал данную ситуацию и предысторию Кериму Гамидовичу, который, естественно, не собирался меня отпускать и сразу стал отговаривать, рассказывая мне про мои будущие перспективы, которые, как выяснилось позже, стали для меня школой жизни, когда мне, будучи солистом оркестра, пришлось столкнуться со многими подводными течениями, заговорами и закулисными делами, о которых можно написать мемуары в нескольких томах. Впоследствии я убежал оттуда в армию в оркестр Каспийской флотилии, настолько невыносимой оказалась работа в данном коллективе.
Итак, первая ошибка заключалась в том, что я не пошел к Рашиду Меджидовичу и не объяснил ситуацию, почему так получилось, что я не пришел к нему работать по его первому приглашению. По молодости я этого не сделал. Мне почему-то было неудобно лично сказать мэтру о своем отказе. У Рашида Бейбутова была прекрасная память, и, как показало время, он запомнил этот случай. Проходят годы. Я понимаю, что работать в данном оркестре уже невыносимо по вышеописанным причинам, и решаю встретиться с Рашидом Меджидовичем и обо всем ему рассказать. Он поинтересовался, почему я хочу поменять место работы, на что я ответил – «не могу там самореализоваться». Выслушав меня, Бейбутов сказал следующее: «У меня есть на примете один человек, но если что-то изменится, я дам тебе знать». В итоге первый случай повторился. Несколько месяцев от Маэстро не было ответа, а тем временем мы с Госджазом отправились на гастроли, продлившиеся несколько месяцев. Однако, не дождавшись окончания гастролей, я решил пойти в армию, и заместителю директора Филармонии Аркадию Львовичу Арнапольскому, как он не старался, не удалось меня отговорить. Тогда мои нервы были уже на пределе. Но по иронии судьбы тогда из армии из Ансамбля Песни и Пляски Каспийской Флотилии вернулся Джаван Зейналлы, я стал в Ансамбле ККФ работать вместо него, а его к себе взял Рашид Бейбутов. Вот такой поворот судьбы.
Вернувшись после службы в Баку, я стал петь в ансамбле «Севгилим». Карьера шла в горы, мои выступления показывали по Центральному Телевидению. Находясь на этой волне, однажды в 1976-ом году мне звонит сам Рашид Бейбутов и предлагает встретиться в зале ожидания на железнодорожном вокзале. Во время разговора ,Маэстро вновь предложил мне петь в его ансамбле и отметил, что после гастролей, которые продлятся 23 дня, мы обязательно встретимся и все решим. Проходит месяц, затем еще несколько, год, но в ансамбль Бейбутова я так и не попадаю, хотя мы с ним часто созваниваемся, общаемся и намечаем встречу, но никак не удается воплотить ее в реальность.
Спустя время в 1980-ом году меня познакомили с Юрием Саульским, который прослушав меня, сказал, что не сможет найти второго такого человека, способного петь в самых разных жанрах. Так я оказался в Москве, где моя карьера складывалась очень успешно. Несмотря на это, я в 1985-ом году вернулся в Баку, где продолжил активно заниматься творческой детальностью, и однажды мне позвонил Рашид Меджидович, пригласил меня на встречу, мы поговорили и он, наконец, взял меня в свой ансамбль, где я начал работать с 1986-го года. Представьте себе, как много лет прошло со времени нашего первого знакомства до того исторического дня. Так и началось наше сотрудничество.
Мне было приятно, что Бейбутов относился ко мне с большим уважением, он во мне видел хорошего мастера – на всех прослушиваниях или репетициях всегда меня звал, советовался и узнавал мое мнение. Рашид Меджидович понимал, что я человек творческий и старался использовать мои знания.
Несмотря на то, что работать к Рашиду Меджидовичу я уже пришел с большой базой, был опытным музыкантом и композитором, я многому у него научился. Прежде всего – это правильное отношение к своему делу – работа на пределе своих возможностей и полная самоотдача. Конечно, он давал советы и рекомендации, помогал улучшить определенные стилистические моменты, но это происходило не так часто.
Ни для кого не секрет, что характер у Маэстро был сложный, возможно, и это добавляло уникальности и неповторимости его натуре, делало его ни на кого не похожим.
Он обладал великолепным чувством юмора, любил хорошо пошутить и вдоволь посмеяться, как говорится, держись и не падай. Бейбутов владел акцентами разных регионов Азербайджана и при желании их использовал, например, когда хотел пошутить.
Несмотря на любовь к юмору, когда дело касалось работы, Рашид Меджидович был крайне строгим, собранным, пунктуальным и щепетильным вплоть до мелочей. А главное – он был очень требовательным, как к себе, так и к тем, с кем работал.По своей природе Рашид Бейбутов был перфекционистом, поэтому стремился делать все идеально, чего и требовал от своих ребят. Его работу отличала филигранная точность.
Не могу не вспомнить репетиции, которые могли длиться часами, если Маэстро что-то не нравилось, но в большинство случаев мы справлялись хорошо, так как были подготовленными музыкантами с опытом.
Помимо всего вышеперечисленного, Рашид Меджидович был прекрасным организатором и как сейчас говорят менеджером. У него все было распланировано, зафиксировано и отточено, вплоть до мельчайших деталей. В его время у нас, музыкантов, было все необходимое для творчества. Помню, как мы репетировали, а в зале театра песни шла работа над ложами, и сам Мэр города Баку легендарный Алиш Лемберанский пристально следил за процессом работы, в частности, чтобы бархат был правильно натянут на каждую ложу. Это говорит о том, каким уважением пользовался Рашид Бейбутов. При нем Театр песни всегда был в идеальном состоянии.
Наши концерты, как в Баку, так и во время гастрольных туров, проходили при аншлагах, в залах не было свободного места. Люди стояли в очередях, чтобы достать билет.
У нас с Рашидом Меджидовичем были теплые отношения, мы часто сидели с ним в его маленьком кабинете на первом этаже, так как все свое время он проводил там, хотя наверху у него был второй большой кабинет. Рашид муаллим рассказывал мне разные истории не только о творчестве, но и какие-то жизненные и семейные случаи. Во мне он видел человека, которому был готов раскрыть душу, рассказать что-то сокровенное, чего не говорил другим.
Помню, как Бейбутов обратился ко мне, сказав, «Гасым, хочешь, я открою тебе один секрет, о котором никто не знает?». После того, как я дал положительный ответ, он продолжил: «Как ты думаешь, почему я не стал петь оперу?! С годами я понял — как бы хорошо я не пел, я никогда не смогу спеть лучше итальянцев, поэтому стал исполнять свою азербайджанскую музыку. У нас немало азербайджанских музыкантов, которые облетели весь мир, играя на наших национальных музыкальных инструментах, и именно эта самобытность позволяет им удивлять мир». Этим он хотел сказать, что нужно популяризировать и пропагандировать свою культуру, в частности музыку. Однако, на мой взгляд, это было неправильное, слишком придирчивое требовательное самокритичное отношение к себе. Сомнения всегда терзают людей, обладающих талантом, они постоянно стараются найти в своем творчестве какие-то изъяны и погрешности.
По моему мнению, здесь Рашид Меджидович ошибался, и у меня есть подтверждение, почему я так считаю, Например, Рашид Бейбутов пел арию Рудольфо, делая это прекрасно, причем без специальной вокальной подготовки, а это настоящий дар! Он не учился в Италии, не владел техникой исполнения итальянских мастеров, но обладал редким певческим даром. Я всегда сравниваю и провожу параллели между Марио Ланца и Рашидом Бейбутовым, ведь и Марио Ланца пел, фактически, своей природой. К примеру, в своих мемуарах талантливейший оперный певец, солист Большого театра Владимир Атлантов пишет, что после исполнения партии Ленского в опере «Евгений Онегин» он неделю не мог разговаривать, потому что школа была русская, но когда он овладел итальянской школой, Атлантов стал петь совершенно свободно и не думал об усталости. Голос – это инструмент, которым необходимо правильно овладеть и уметь им пользоваться. Очень многое зависит от вокальной техники исполнителя. Освоив ее, Атлантов прекрасно пел на итальянском, чем приводил в восторг итальянских слушателей. Этот случай мне позволяет с уверенностью сказать, что освоив Рашид Бейбутов итальянскую школу пения, он стал бы одним из лучших оперных певцов мира, ничем не уступая итальянцам, учитывая его природную одаренность. Возможно, ему бы не было равных. Я не могу назвать это ошибкой, он просто недооценил себя.
В отношении меня и своих музыкантов Рашид Меджидович был щедрым человеком. Иногда он любил устраивать в своем кабинете застолья с малым составом своего ансамбля. Он заказывал кебаб и другие вкусности. Мы сидели и наслаждались трапезой. Очень часто во время таких застолий Рашид Меджидович рассказывал интересные истории и шутил.
Я рад, что мне посчастливилось работать с таким человеком, которого нам всем сегодня очень не хватает… Светлая память, Мастеру!»
Фотографии предоставлены Гасымом Халиловым
Рустам Гасымов