Редактор
О саммите НАТО в Брюсселе, а также и последней обстановке в Сирии, рассказал в интервью Novayaepoxa.Com российский политолог, руководитель центра исламских исследований Института инновационного развития, Кирилл Семенов.
— Как известно сегодня должно состоятся саммит НАТО в Брюсселе. как вы считаете может ли это организация принять решение по борьбе с ИГ как приоритетное направление? И какую позицию в этом будет занимать Турция у кого позиции в этой организации пошатнулись?
— Как известно проблематика терроризма была главным вопросом повестки дня саммита НАТО в Брюсселе. Возможно, этой теме было уделено даже больше внимания, чем предполагалось, ввиду произошедших трагических событий в британском Манчестере случившихся в преддверии мероприятия. В то же время, несмотря на это, у стран-участниц Североатлантического союза нет единой позиции по поводу присоединения блока к военной операции против т.н. «Исламского государства». В частности, Германия категорически выступает против подобного формата участия НАТО в операциях против ИГ.
Подчеркивается, что подготовка военных специалистов в Ираке, Иордании и в курдской автономии и определенная логистическая поддержка военной кампании против ДАИШ достаточный уровень ангажированности альянса в ход борьбы с ИГ. Что касается использование самолетов АВАКС, принадлежащих НАТО в военных операциях против ИГ, то ясно, что это опять же не имеет какой либо военной целесообразности, ввиду отсутствия военной авиации у ИГ.
Действительно вопрос присоединения Североатлантического союза к этой операции скорее политический и направлен на то, чтобы, и в будущем, в случае возникновения подобных угроз, НАТО изначально действовало единым фронтом, в качестве военного блока. Естественно такой подход вызывает несогласие у многих стран-членов, так как отказ от присоединения к подобным операциям под эгидой НАТО хотя и возможен, но будет рассматриваться всеми иными государствами, как некий подрыв внутриблокового единства. Отсюда с одной стороны готовность самих стран-членов НАТО участвовать в военной операции против ИГ в рамках международной коалиции в индивидуальном порядке, а с другой нежелание вовлечения Североатлантического альянса в эту военную кампанию.
Кроме того, даже, если бы вопрос участия НАТО в военных операциях против ИГ был решен положительно, то это нисколько не смогло бы изменить расклад сил «на земле» и «в воздухе», так как, по сути, большинство стран-членов уже участвуют в этой операции в индивидуальном формате, под эгидой международной анти-ИГ коалиции.
Что касается Турции. Скорее всего, вопрос участия или не участия НАТО в военных операциях против ИГ вряд ли следует увязывать с каким – либо «турецким фактором», это скорее линия администрации Трампа на то, чтобы оживить альянс в целом.
— Как обстоит последняя обстановка в Сирии и соблюдается ли режим прекращения огня в зонах деэскалации?
— В Сирии, после вступление в силу соглашения о «зонах деэскалации» в целом наблюдается значительное снижение интенсивности военных операций. Хотя ситуация достаточно сложная. Повстанцы не признают этот меморандум, однако в рамках реализации соглашения о прекращении огня ссылаются на договоренности от декабря 2016 года. Так или иначе, в большинстве «зон деэскалации» активных боевых действий не ведется.
В районе Идлиба и прилегающих к нему районах мухафаз Халеб, Хомс и Латакия ситуация наиболее стабильная. Это связанно, прежде всего, с тем, что в формировании «облика» этой «зоны» все аспекты были в большей степени учтены и проработаны из-за настойчивости Турции. Здесь турецкая сторона настояла на том, чтобы четко прописать те территории, где должно соблюдаться перемирие.
Таким образом, фактически эту «зону деэскалации» можно рассматривать как состоящую из четырех фрагментов, то есть собственно Идлиб и прилегающие к нему районы трех соседних мухафаз, о чем указано выше. С другой стороны то, что Анкара никак не отреагировала на формирование иных зон, может указывать, что они находятся вне сфер интересов или влияния Турции в Сирии.
Что касается иных регионов Сирии то там ситуация более сложная, связанная с тем, что нет четких указаний на территории, которые входят в эти «зоны деэскалации».
Так, в восточных пустынных районах провинции Риф Дамаск и Сувейда продолжаются бои между силами режима и фракциями умеренной оппозиции – «Усуд аль Шаркийа», «Бригады мученика Абдо», «Революционные Коммандос» и др. Это уже привело к тому, что американская авиация нанесла удар по колонне шиитских боевиков, поддерживающих режим Асада.
Сейчас там обстановка по прежнему сложная и по некоторым данным в городе ат – Танф, который является целью наступления сил режима были развернуты в том числе и подразделения стран НАТО. Там были замечены даже норвежские бойцы. Эскалация напряженности в этом регионе как раз и связана с недостаточной проработкой меморандума о «зонах деэскалации», когда большой регион, который контролируют исключительно умеренные фракции, которые с 2014 года вели боевые операции преимущественно против ИГ, стал целью военных атак со стороны режима. Отсюда и недоверие оппозиции к этому меморандуму. То есть речь может идти о том, что целые районы были изъяты из соглашения под давлением Дамаска и Тегерана с тем, чтобы, воспользовавшись перемирием можно было стянуть туда силы с других участков фронта и расширить подконтрольные территории.
Кроме сирийской пустыни бои идут и в провинции Дераа, — а это уже территория, которая входит в «зону деэсклалации» на юге Сирии, где командование Южного фронта ССА «Банияс аль Марсус» контратаковала силы режима, и смогло захватить ешё несколько кварталов в районе Маншия. Операции повстанцев в этом районе способны с одной стороны ослабить давления сил режима в Восточной Сувейда и пустынных регионах Риф Дамаск, но с другой привести к новому витку конфликта, когда вслед за Дераа полномасштабные действия распространяются на иные «зоны деэскалации».
Ниджат Гаджиев
Novayaepoxa.Com
www.novayaepoxa.com
