Орнела Рамасаускайте: «Акцент Президента Ильхама Алиева на восстановлении, а не на возмездии, согласуется со способностью видеть отношения вне циклов насилия»

С 7 по 10 апреля в Ханкенди состоялся VII политический форум, организованный университетом ADA и Центром анализа международных отношений на тему «К новому мировому порядку».

В мероприятии приняли участие более 80 международных экспертов, включая ученых, дипломатов и политиков, представителей из 44 стран. На форуме обсуждались вопросы глобальной энергетической безопасности, региональной торговли, цифровой экономики и управления природными ресурсами в рамках нового мирового порядка.

Среди приглашенных участников была и специалист по международному маркетингу и инвестициям в искусство Орнелой Рамасаускайте. Журналист «Новой Эпохи» решила пообщаться с ней.

— Орнела, добрый день! Насколько мы знаем, Вы приняли участие в данном форуме. Поделитесь, пожалуйста темой вашего доклада (статьи).

— Добрый день! Конечно, с радостью. Я постаралась затронуть все важные аспекты, чтобы тема моего доклада была раскрыта более детально. Речь идет о так называемых нарративных войнах и культурной инженерии постконфликтного пространства: Карабах как пример исследование.

Ханкенди (Карабах, Азербайджан) — это не просто город, который на данный момент находится в процессе восстановления — это активная площадка культурного переосмысления, символическая граница в меняющемся ландшафте глобальных нарративов. Посетив Карабах в апреле 2025, я стала свидетелем мощной трансформации региона и более глубокого, стратегического процесса — реинжиниринга идентичности и геополитического переосмысления памяти.

Этот процесс лучше всего воспринимается не через призму традиционной дипломатии или развития, а через культурную инженерию – целенаправленное использование символов, историй и инфраструктур для изменения коллективного сознания. Карабах сегодня представляет собой реальный пример того, как культура становится инструментом мягкой силы, а нарратив — территорией.

Культура как инфраструктура власти

Всем известно, что конфликты разгораются не только из-за земель, но и из-за права на определение прошлого. В книге «Culture and Imperialism» Эдвард Саид утверждал, что в форме повествований (нарративов) проявляется культурное доминирование господствующей нации.

Карабах является примером этой динамики. На протяжении десятилетий  армянская диаспора, опираясь на свой интеллектуальный капитал  (Интеллектуальный капитал — знания, навыки и опыт, нематериальные активы, включающие патенты, базы данных, программное обеспечение, товарные знаки и др., которые используются для получения прибыли и прочих экономико-технических результатов) на Западе, построила мощный глобальный нарратив, изображающий регион как исторически армянский. Этот нарратив проник в СМИ, музеи, академические круги, популярные культурные круги, часто заслоняя международные правовые рамки.

То, что мы видим сегодня, то, что произошло — это сложный процесс, который антрополог Клиффорд Гирц (Клиффорд Джеймс Гирц (1926-2006) известный американский антрополог, автор этнографической концепции интерпретативной, или символической, антропологии, которая строится на интерпретации культурных символов в зависимости от контекста)

называет «глубокой игрой» (Глубокая игра: Заметки о петушиных боях у балийцев) — символический конфликт, который выходит за рамки материальных интересов и входит в сферу идентичности. Армянская стратегия действовала успешно во всех направлениях. Теоретик Эдгар Шейн (Эдгар Шейн — американский психолог, теоретик и практик менеджмента, основатель научного направления «Организационная психология») выделяет три уровня культуры: видимые артефакты (памятники, культурные фестивали), культурные ценности (язык самоопределения), и основы предположений («правда» о историческая принадлежность).

Это не случайность. Это отражает то, что Пьер Бурдье (Пьер Бурдьё — французский социолог, этнолог, философ и политический публицист. Один из наиболее влиятельных социологов XX века. Бурдьё изучал механизмы воспроизводства социальных иерархий. Он подчеркивал значимость культурных и символических факторов воспроизводства и критиковал марксистские концепции примата экономики) описал как «символический капитал» диаспоры — их способность преобразовать культурную легитимность в политическое влияние. Он также напоминает нам о понятии культурной гегемонии Антонио Грамски (Антонио Грамши разработал теорию гегемонии — это система политических взаимоотношений, в которых ведущая роль авангарда выражается не в господстве над ведомыми, а в способности увлечь за собой, опираясь на добровольное признание нравственного авторитета) — тонкое, долгосрочное господство, общественное воображение через образование, СМИ и красноречие.

Нарративная инженерия как мягкая сила

Сегодня Азербайджан активно выходит на эту арену. Восстановление Карабаха — это не только строительство зданий, но и восстановление информационного суверенитета. Акцент государства на образовании, культурном восстановлении и цифровом повествовании свидетельствует о повороте к стратегической нарративной дипломатии.

Создание Карабахского университета в Ханкенди является знаковым событием. Всего за семь месяцев появилось новое интеллектуальное учебное заведение, призванное обучать будущие поколения и вести новую историю. Это согласуется с концепцией Чарльза Хэнди о «культуре задач» — среде, организованной вокруг решения проблем и создания нового будущего, а не для того, чтобы зацикливаться на исторических обидах. Но что более важно, это отражает веру в то, что социолог Рональд Инглхарт назвал бы «постматериальными ценностями»: идентичность, культуру и смысл.

В постконфликтных обществах восстановление инфраструктуры неотделимо от восстановления символического порядка. То, чему учат, что помнят и о чем умалчивают, — все это становится геополитическими действиями.

Цифровая линия фронта

В ХХI веке культурная инженерия присутствует не только на земле, но и в цифровом пространстве. Как показывает работа Дэниела Денисона, посвященная организационной культуре, что адаптивность и ясность миссии необходимы для успеха в глобализированной информационной среде. Умелое использование армянской диаспорой социальных сетей, Википедии и онлайн-изданий позволило ей «расширить» свое повествование, несмотря на ограниченную географическую власть. По сути, это была форма цифровой космополитизации – превращения памяти во влияние.

В настоящее время Азербайджан строит свою архитектуру противодействия нарративу. Это отражает более широкое понимание нарративного суверенитета как части национальной безопасности. Переход от защиты исторических фактов к активному формированию представлений о будущем знаменует собой переход от реактивной дипломатии к активному управлению государством в сфере культуры.

Конструктивные мифы (Конструктивные мифы — это мифы, которые объединяют членов сообщества в отношении понимания своего прошлого. Они являются продуктом сотворчества народа или членов общества) и культурный диалог.

Конечно, задача состоит в том, чтобы лучше и с выгодной для себя позиции преподнести историю и создать конструктивные мифы — нарративы, которые объединяют, а не разделяют. В Карабахе это означает переход от виктимности или реваншизма к позитивному проекту идентичности, основанному на культуре, развитии и сосуществовании. Акцент президента Ильхама Алиева на восстановлении, а не на возмездии, согласуется с тем, что ученые–миростроители, такие как Джон Пол Ледерах, называют «моральным воображением» — способностью видеть отношения вне циклов насилия. Это включает в себя политический диалог и символическое переосмысление «другого» – процесс, который влечет за собой глубокие культурные сдвиги.

Как отметил Александр Вендт в своей книге «Теория конструктивизма в международных отношениях», «Анархия — это то, что из нее делают государства». С точки зрения культуры, идентичность — это то, как ее воспринимает общество. Таким образом, восстановление Карабаха — это не просто политический акт, но и антропологический — переосмысление смысла.

Культура как геополитическая стратегия

Сегодня малые государства все больше понимают, что нарратив — это рычаг воздействия. Поскольку глобальная власть становится все более распространенной, а символический капитал — все более решающим фактором, культурная инженерия предлагает инструментарий для управления «Новым мировым порядком». Как и другие новые игроки, Азербайджан использует свою программу восстановления не только для внутренней сплоченности, но и для того, чтобы вновь заявить о себе на мировой арене — не как о жертве или периферийном государстве, а как о стратегическом культурном субъекте.

В этом отношении Карабах является не только постконфликтной зоной, но и лабораторией нарратива преобразование. То, как рассказывается его история, как сохраняется память о нем и как представляется его будущее, будет определять не только региональную стабильность, но и развивающиеся нормы глобальной культурной дипломатии.

— Орнела, позвольте поблагодарить Вас за столь интересную беседу.

— Благодарю, что пригласили.

Джамиля Чеботарёва