Редактор
Об ухудшении отношений Тегерана с Москвой, о конкуренции двух союзников в Сирии, и о дальнейшем развитии событий вокруг Ирана рассказал в своем интервью Novayaepoxa.Com российский историк, специалист по Ирану и Ближнему Востоку Игорь Панкратенко.
— В последнее время все чаще поступают информации о растущем напряжении в российско-иранских отношениях, связанном с противоречиями между Москвой и Тегераном в Сирии. Это действительно так или же, как утверждают некоторые эксперты, «все это сионистская пропаганда и попытки вбить клин между Ираном и Россией»?
— Действительно это так, противоречия между Москвой и Тегераном вполне ожидаемо нарастают. И особенно это стало заметным в последние два месяца. Но обе стороны старательно делают вид, что ничего такого не происходит, более того — категорически и агрессивно отрицают наличие таких противоречий. Кроме того, в мировых масс-медиа сегодня Сирия не в самых важных пунктах информационной повестки — и потому тема российско-иранских разногласий широко не освещается. Тем, кому нужно — и без публикаций в прессе все достаточно хорошо известно, для остальных — смутные догадки и «сомнения в виде версий». Я не зря сказал в начале ответа, что нарастание российско-иранских разногласий в Сирии является «ожидаемым». Поскольку с самого начала возникновения ситуативного союза Москва-Тегеран, с середины 2015 года, было понятно, что у сторон слишком разные цели и задачи участия в сирийском конфликте. Поэтому столкновение интересов обязательно должно произойти.
Вот давайте сравним. Что было принципиально для Тегерана? Сохранение коридора через Ирак и Сирию в Ливан, для поддержки Хизбаллы, сохранение нынешнего режима в Дамаске как звена в «цепи сопротивления» израильтянам, американцам и саудитам в регионе, разгром Исламского государства, стремительно расширявшего свое присутствие. Это если коротко, буквально пунктиром. Теперь — а что было нужно Москве, когда она затевала свою «сирийскую экспедицию»? Резко повысить свой статус на международной арене и, в частности, на Ближнем Востоке. Напомню, что дело-то происходило после Крыма, Кремль столкнулся с реалиями частичной международной изоляции. И чтобы вернуть свое влияние, принудить США и Европу к диалогу — нужен был эффектный ход, который позволял бы стряхнуть клеймо «государства-изгоя» и вернуть статус полноправного партнера Запада в мире. Если добавить к этому интересы Газпрома, российского военно-промышленного комплекса и ряд других факторов — получится карта интересов Москвы, которую она начала отыгрывать в Сирии. То есть, изначально союз Москва-Тегеран был обременен коренным противоречием: Ирану нужно было сохранение Асада, России — демонстрация своего присутствия в Сирии, демонстрация своего присутствия на Ближнем Востоке и, как тогда казалось в Кремле, появление рычагов влияния на ситуацию в регионе в целом.
— Но прошло уже без малого три года, российско-иранская коалиция добилась того, что Асад остался у власти, а ось Анкара-Москва-Тегеран внесла свой серьезный вклад в урегулирование сирийского конфликта. Разве это не сгладило противоречия между Россией и Ираном?
— Давайте сразу определимся с «урегулированием». Суть в том, что итогом гражданской войны и внешнего вмешательства стал, де-факто, раздел Сирии на несколько частей. Их можно называть «зонами деэскалации», «зонами оккупации» — кому как удобно, но по факту основные внешние игроки — Иран, Турция, Россия, США и их союзники поделили страну на части, обозначив каждый зону своих интересов. Проблема заключается в том, что четкой границы у этих зон нет. И здесь начинается самое интересное — процесс их установления, которая каждая из сторон, что естественно, стремиться выстроить в наиболее выгодной для себя конфигурации.
Естественно, этот процесс затронул и российско-иранский ситуативный союз. Но вы же понимаете, что в таких вопросах «поделить поровну» никогда не удается, «квартирный вопрос» портит всех. И здесь уже между Москвой и Тегераном возникли не просто противоречия, а уже прямая конкуренция за то, кто будет контролировать Дамаск. Прибавьте к этому наличие в окружении Асада «пророссийской» и «проиранской» партий, за каждой из которых стоит вооруженная сила и которые просто разучились за период гражданской войны решать вопросы за столом переговоров. Прибавьте к этому столкновение российских бизнес-интересов с экономическими интересами иранцев в вопросе контроля над ресурсами и экономикой Дамаска. Ну и самое «сладкое» — возможность для российского бизнеса, если все сложится благополучно, участвовать в освоении средств, которые будут выделены на реконструкцию Сирии международным сообществом.
Добавьте сюда также то, что реальный союзник Москвы, Израиль — категорически настаивает на устранении иранского присутствия в Сирии. И еще целый ряд факторов, перечисление которых займет много места… И вы получите вполне объективную картину того, что противоречия между Тегераном и Москвой не только не сгладились, но и еще более обостряются, соперничество охватывает все больше сфер — от экономических контрактов до влияния на конкретные министерства Дамаска и воинские части сирийской армии — и принимает все более острый характер, без сантиментов и рефлексий по поводу «союзнических отношений».
— Недавно вы писали, что Россия подключилась к антииранским санкциям, введенным США. Насколько эта информация соответствует действительности?
— Если вы ждете официального сообщения России по данному поводу — то его не будет, говориться будет прямо противоположное. Но давайте обратимся к фактам. Уходят ли российские компании из Ирана? Да, уходят. Я уже не говорю о банковской сфере, с которой и в прошлые санкции все обстояло весьма печально. Будет ли Москва вместе с саудитами принимать участие в замещении иранской нефти на мировых рынках? Однозначно.
Более того — поинтересуйтесь графиком и содержанием повестки постоянной российско-иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству при Правительстве РФ. Думаю, это окончательно снимет вопрос о планах российской стороны в отношении развития контактов с Ираном на правительственном уровне. А ведь впереди — если все сложится для Москвы благополучно — возможная встреча Трампа и Путина. На которой «иранский вопрос» обязательно будет затронут. Причем, подозреваю, в достаточно неприятном для Тегерана ракурсе.
Тут ведь очень важно понимать, что Москва никогда за последние пару десятилетий не воспринимала Тегеран как равного партнера. Ситуативные союзы с ним возможны, полноценное и долгосрочное стратегическое партнерство — нет, не тот у него, по мнению российского истеблишмента, «вес». В Кремле считают Россию мировой державой, Иран — региональной, более того, создающей больше проблем, чем возможных преференций. То есть, по мнению российской стороны, такой стороной, чьими интересами в случае необходимости, вполне можно пренебречь.
— Какой исход событий стоит ожидать в Сирии в условиях ухудшения в отношениях России и Ирана?
— На мой взгляд, ближайшее будущее Сирии — это непрерывный конфликт между различными ее частями. Сейчас там устанавливается относительно хрупкое равновесие, в зонах своего влияния внешние игроки намечают различные административные и экономические мероприятия по реконструкции и так далее. Но проблема заключается в том, что ни одна гражданская война не проходит бесследно, она закладывает массу «мин», которые постоянно будут взрываться, провоцируя новые конфликты как внутри страны, так и между поделившими ее внешними игроками — с разной степенью интенсивности. Тем более, когда интересы этих внешних игроков — противоположны.
Беседовал: Анар Гусейнов
www.novayaepoxa.com
