Редактор
Об изменениях в турецкой системе госуправления, об усилении роли президентского института, переизбрания Эрдогана и будущей роли Анкары в региональной и глобальной политике рассказал в своем интервью Novayaepoxa.Com украинский эксперт, специалист по Турции Григорий Мавров.
— Здравствуйте, господин Мавров!
— Добрый вечер, господин Омаров!
— Эрдоган вступил в должность президента Турции, уже с более расширенными полномочиями. Как мы знаем разные аналитики по-разному толкуют эти преобразования. Просто без эмоций, взгляд снаружи… Что сулят эти политические изменения современной Турции?
— Я не думаю, что у Эрдогана стало больше полномочий, скорее, все чем он мог располагать de-facto стало возможно de-jure. То есть для Эрдогана ничего особо и не изменилось, у него и до этой реформы было достаточно механизмов, чтобы проводить ту политику, которую он считает нужным, например, используя чрезвычайное положение. Кроме того, не секрет, что Бинали Иылдырым — бывший премьер-министр был скорее формальной фигурой и самостоятельной политики не проводил, примерно то же самое было с Ахметом Давутоглу, не считая его внешнеполитических стратегий и инициатив, именно Эрдоган управлял всей деятельностью правительства.
На мой взгляд главные вызовы для страны исходят от экономики, если так можно выразиться, не стоит забывать, что наиболее серьезный рост ВВП и внешней торговли происходил в самый пик демократизации страны, примерно с 2004 по 2011 годы. Именно в этот период были запущены или разработаны почти все крупные инфраструктурные проекты. Дело в том, что сейчас уже нет той команды, что стояла у истоков турецкого экономического чуда, сумеет ли Эрдоган решить все эти проблемы в одиночку покажет время. Многие аналитики сомневаются в том, что это возможно, и полагают, что Турцию ждет стагнация, снижение экономического роста и падение лиры.
Парламентская оппозиция вряд ли способна оказать противодействие Эрдогану по причине раздробленности и неумения договариваться друг с другом. Вместе с тем не стоит исключать политизации обычных бытовых конфликтов или попросту говоря повторения событий в парке Гези, когда неполитическое решение властей политизируется и собирает несогласных с политикой власти, оставляя сам Гези парк на заднем плане. Такого рода ‘кризисы’ маргинализируют оппозицию и радикализируют протест возвращая лихие турецкие 90-е или даже революционные 70-е.
— Как вы думаете, эти реформы навредили турецкой демократии? Если да, то в какой степени?
— Сильная исполнительная власть не всегда означает ослабления демократических институтов, однако, ничем не ограниченная исполнительная власть может быть опасна для демократии. В Турции до референдума 16 апреля 2017 года исполнительная власть была ограничена парламентом, сейчас это ограничение снято, не ограничивают турецкую исполнительную власть и регионы, так как это имеет место в США в силу федеративного характера американской демократии. Турция унитарная страна, со слабым парламентом и сверхсильным президентом. Судя по всему, в Турции происходит процесс очень схожий с тем, что было в России в первый президентский срок Путина. В каком то смысле Турция повторяет современную историю России, но со своей спецификой: в отличие от России у Турции довольно сильное гражданское общество состоящее из множества различных сообществ, а также отсутствует имперский комплекс. Как бы то ни было, но прошедшие выборы были довольно прозрачными и серьезных нарушений зарегистрировано не было поэтому турки получили, то чего хотели.
— Укрепление позиций Эрдогана в турецкой политике, что обещает региональной политике? Ведь амбициозный политик, с твердым намерением и решительным настроем превратить свою страну в мировую сверхдержаву. По-вашему, он не создаст дополнительные проблемы для старых и традиционных геополитических игроков на Ближнем Востоке, Кавказе и Центральной Азии, куда устремлен взор Анкары?
— После ухода Давутоглу у Турции нет внятной внешнеэкономической концепции, пока все что мы видели было реакцией, а не следствием реализации неких планов или видения. С другой стороны постепенно повышается влияние так называемых евразийцев или сторонников доктрины Александра Дугина, к числу которых относят Йигита Булута — главного советника Эрдогана. Поэтому если положение этой группы будет возрастать, то следует ожидать еще большего сближения с Россией, странами ШОС и соответственно отдаления от НАТО и западных союзников. Турция определенно будет наращивать силы в Сирии и Ираке, а также более активно действовать в арабском мире используя популярность Эрдогана как ресурс для утверждения своих интересов.
— В следующем году состоятся президентские выборы в Украине. У кого из потенциальных претендентов больше шансов? Сможет ли Порошенко сохранить свою власть и какими вы видите будущее украинско-турецких отношений после переизбрания Эрдогана и Порошенко, или наоборот, в случае прихода к власти в Украине другого политика?
— Сейчас сложно сказать у кого больше шансов, потому что фаворитов несколько, если в Турции, с самого начала было понятно, что президентом останется Эрдоган, то в Украине шансы победить есть как у действующего президента, так и у его основных оппонентов и даже у совершенно новых кандидатов.
Я не думаю, что украино-турецкие отношения изменятся в случае поражения Порошенко несмотря на то, что именно у Петра Алексеевича установились довольно теплые отношения с президентом Турции и его командой. Интенсификация торговых отношений между двумя странами это объективная реальность, турецкому бизнесу выгодно вкладывать в Украину и наоборот, поэтому кто бы не пришел к власти в Украине сотрудничество между двумя странами будет продолжаться, при условии, что в Турции не произойдет каких-либо радикальных изменений связанных с изменением подходов к статусу Крыма и тому подобного, что не следует полностью исключать.
Беседовал: Кавказ Омаров
www.novayaepoxa.com
