Встреча Трампа с Путиным: Иран, Сирия, Украина, санкции и будущее мира — Интервью
О встрече Путина с Трампом, об отношениях НАТО с Россией, о будущей позиции Москвы в иранском вопросе и о санкциях рассказал в своем интервью Novayaepoxa.Com заместитель Центра стратегических оценок и прогнозов, исследователь внешней политики Китая на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, историк, профессор Игорь Панкратенко.
— Как бы вы оценили итоги последнего Саммита НАТО? Его результаты дают какую-то надежду на снижение военного напряжения в мире, в том числе в балтийском регионе?
— На мой взгляд, прошедший саммит был совершенно не о снижении международной и региональной напряженности. Главной его темой было горячее обсуждение самого интересного, не побоюсь этого слова — интимного, вопроса — кто в большой атлантической семье живет за счет других, и что с этим делать. Вокруг чего все, собственно, и вертелось. Инициатором разговора на эту тему стал Дональд, наш неугомонный Трамп, который просто шокировал собравшихся требованием наконец-то начать платить за свое членство в НАТО и те гарантии безопасности, которые из этого проистекают. Что, естественно, фраппировало часть правящих элит и «евротусовку». Они тут, понимаешь, решают глобальные вопросы — продвижение мультикультурализма, толерантности и прочих «ценностей», воспаряют в горние выси рассуждений о постгосударстве, как вдруг появляется некий «варвар», который говорит: «Возвышенные вы наши, а почему, собственно, как оплачивать, так и охранять этакую вашу экзистенцию должны США из средств своего бюджета? А те деньги, которые вы вроде как должны вносить на нужды общеатлантической безопасности — вы тратите на продолжение своих давно провалившихся социальных экспериментов. Доколе?»
То есть, Трамп сделал то, что давно, с точки зрения традиционных элит, и американских, и европейских, должен был сделать Вашингтон — показать, кто в НАТО главный. И, соответственно, одернуть всех «еврокомиссаров», которые утратили связь с реалиями международных отношений. Без решения этих проблем альянс не может быть эффективным, поэтому для Трампа сейчас важнее не частности, вроде проблем Балтии, Украина или что-то еще, а решение принципиальных вопросов в отношениях с Европой, в том числе — и в части НАТО.
Это не слишком быстрый процесс, но, судя по всему, и Трамп, и те, кто его поддерживает по обе стороны океана, не намерены отступать.
— Встреча Трампа с Путиным завершилась без особых сенсаций. Стороны остались каждая при своем мнении по всем конфликтным вопросам. Единственный итог — признание ими того, что диалог между Москвой и Вашингтоном нужно продолжить. Что, по большому счету, является не более чем данью дипломатическому этикету. Вы согласны с такой оценкой?
— В целом — да, согласен. Поскольку об этой встрече исчерпывающе можно сказать двумя словами — «она состоялась». Что же до каких-то сенсаций, под которыми подразумевались некие договоренности — то их могли ожидать только те, кто не совсем четко представляет себе место Москвы в списке приоритетов нынешней администрации Белого дома. Ну не встречались в таком формате Трамп с Путиным два года — и ничего критичного в этом американская сторона не видела.
Подозреваю, что если бы не то обстоятельство, что противники американского президента продолжают муссировать тему «российского вмешательства в президентские выборы в США» — рассчитывая за счет этого свалить Трампа или парализовать деятельность его администрации, как это в свое время сделали демократы во время второго срока Рейгана — этой встречи бы и не состоялось. Поскольку, что бы там ни говорилось, у Вашингтона нет пока проработанных проектов, для реализации которых ему было бы нужно какое-то особое партнерство с Россией. Может, для кого-то это прозвучит и шокирующее, но нынешний уровень американо-российских отношений Вашингтон вполне устраивает. Соответственно, что-то менять в положительную для Москвы сторону там пока не собираются.
— По украинскому вопросу стороны тоже не достигли никаких договоренностей. И в этой связи, как по-вашему, предупреждения Путина о том, что они «не оставят без ответа вступление Грузии и Украины в НАТО» смогут остановить расширение альянса на Восток?
— Знаете, с моей точки зрения, для России уже совершенно безразлично, вступят ли Грузия и Украина в НАТО. По факту, у правящих элит этих государств, у значительной части общества этих стран — уровень неприязни к российскому руководству (подчеркну — именно и в первую очередь к руководству РФ) таков, что при любом развитии событий в ближайшее как минимум десятилетие — и Киев, и Тбилиси будут естественными союзниками любых антироссийских действий альянса. И вопрос об их вступлении/невступлении, думается, будет решаться в Брюсселе не с оглядкой на Москву, а исходя, в первую очередь, из соображений целесообразности для НАТО.
— Как вы считаете, санкции против России будут ужесточаться?
— Без всякого сомнения. Американцы достаточно точно вскрыли точки, которые наиболее болезненно переносят санкционное давление — нефтегазовый сектор, экспорт вооружений и зарубежные активы российской элиты. На них и будут усиливать нажим. Кроме того, американцы не скрывают, что хотят серьезно потеснить Россию на европейском газовом рынке. Не успел Трамп вернуться из Хельсинки — его однопартийцы в Сенате, Джон Баррассо, Кори Гарднер и Стив Дэйнс вносят законопроект, предусматривающий обязательное введение санкций США против участников проекта строительства газопровода «Северный поток-2».
Причем, в сопроводительном письме к этому документу прямо говорится, не извиняюсь за длинную цитату, она того стоит: «Президент России Владимир Путин использует российский природный газ в качестве инструмента для вымогательства и угроз в адрес наших партнеров. Предлагаемый законопроект отнимет у России это геополитическое оружие через введение санкций против газопровода «Северный поток-2» и содействие увеличению экспорта американского природного газа нашим союзникам. Учитывая изобилие природного газа в США, нам пора использовать американские энергоресурсы, чтобы обеспечить долгосрочную и надежную энергетическую безопасность наших союзников». Комментарии, думается, излишни.
— Тогда что ожидает российскую экономику, состояние которой все более будет ухудшаться?
— Как замечательно сказал один известный российский специалист, «в словосочетании российская экономика — одно слово лишнее». Так что особо обсуждать перспективы нет смысла. Точно также, как совершенно нет смысла обсуждать заявления российских официальных лиц об ожидающем страну в ближайшем будущем каких-то «рывков», «роста», «вхождении в десятку ведущих экономик мира». Это все из серии «оболванивание народа» . Поэтому в ближайшей перспективе — стагнация и сопутствующее ей дальнейшее снижение доходов основной массы населения, рост расходов на «силовиков» и сокращение расходов на социальную сферу.
— В очередной раз вернемся к вашему тезису о том, что Россия пошла на уступки Западу в иранском вопросе. Но вот приезжает в Москву Велаяти — и появляется информация о том, что российская сторона намерена инвестировать в нефть и газ Ирана 50 миллиардов долларов. На днях во влиятельном российском издании «КоммерсантЪ» опубликовано интервью российского посла в Тегеране господина Джагаряна, в котором он говорит, что российско-иранские «торгово-экономические отношения развиваются достаточно активно, у нас есть ряд крупных проектов… На сегодняшний день, несмотря на угрозы со стороны США, я не вижу препятствий для реализации этих проектов. Работа над ними продолжается в штатном режиме». Как вы объясните эти заявления, которое, по сути, обесценивают ваши выводы?
— Знаете, всегда предельно критически отношусь к заявлениям и декларациям. Не негативно, а именно критически — то есть, сопоставляя их с тем, что уже известно в данном вопросе. Например, если бы после встречи Путина и Велаяти было заявлено, что тот же Лукойл передумал, и прекращает сворачивание своих проектов в Иране — это явилось бы серьезным сигналом и темой для обсуждения. Вот смотрите. Публикуется интервью господина Джагаряна, где он говорит, что «несмотря на угрозы США», «активно развиваются» и так далее — а буквально в тот же день становится известно, что российские Северсталь и ММК прекращают из-за угрозы американских санкций поставки стального проката в Иран.
Скажу больше. В 2010-2011 ирано-российский товарооборот составлял около 3,5 миллиардов долларов. Затем — пять лет провала, ибо — санкции. Но вот санкции с конца 2015 начинают постепенно снимать, в Тегеран устремляются европейские бизнесмены, два года ажиотажа, на пике которого, в первом квартале 2018 года товарооборот Ирана с рядом европейских государств составил 3,2-3,4 миллиарда евро. Повторю — это за три месяца. А вот ирано-российский товарооборот и в 2016, и в 2017 так и продолжал болтаться в районе одного миллиарда долларов. То есть — так и не восстановился.
И тут вот что важно понимать. Бизнес на любом уровне в России сейчас находится под контролем властей. Времена, когда из того же Красноярского края можно было заключить торговое соглашение с иранскими бизнесменами и реализовать его — давно закончились. То есть, для того, чтобы войти на иранский рынок — российскому бизнесу нужна санкция российских же властей. Ну и государственная поддержка, разумеется. Ни того, ни другого нет. И не предвидится.
К тому же, операции с Ираном не поддержит ни один российский банк. Сколько было несколько месяцев назад разговоров о том, что платежная система «Мир» будет поддерживать операции — сейчас об этом даже не вспоминают.
Можно еще много говорить на эту тему, привести еще больше цифр и фактов, но, думаю, и без того очевидно, что между заявлениями официальных лиц и реалиями ирано-российского экономического сотрудничества — пропасть. В сухом остатке есть два проекта — сооружение четырех энергоблоков ТЭС «Сирик» в провинции Хормозган и электрификация железнодорожного участка Гермсар—Инче-Бурун — которые намерены реализовать за счет российских кредитов, в размере €1,2 млрд и €1 млрд соответственно. Все остальное — из области благопожеланий и мечтаний.
— Хорошо, допустим, что в отношении торгово-экономических отношений вы правы. Но ведь есть еще одна деликатная тема в отношениях Москвы и Тегерана — военно-техническое сотрудничество. Ряд экспертов считают, что Иран — один из самых крупных покупателей российского вооружения. Разве фактическая поддержка Москвой санкций против него не обернется серьезными потерями для российских оборонных предприятий?
— Если кто-то так считает — то, по всей видимости, он не владеет фактурой по данной теме. Здесь вот какая ситуация. Ежегодный объем ирано-российского ВТС в первой половине 90-х составлял около 500 миллионов долларов. Затем, в июне 1995 появляется пресловутый меморандум Гор-Черномырдин, согласно которому Москва обязалась не заключать новых контрактов на поставки обычных вооружений в Иран, а исполнение уже заключенных контрактов завершить к концу 1999 года.
В 2001 Иран приступает к реализации 25-летней программы перевооружения, причем, она предусматривала ориентацию на закупку техники российского производства. Общая стоимость программы составляла 25 миллиардов, предприятия ВПК России вполне могли бы получить, минимум, половину этой суммы, то есть — около 12-13 миллиардов. Однако, 22 сентября 2010 тогдашний президент РФ, Дмитрий Медведев, который сейчас работает премьером, подписывает указ «О мерах по выполнению резолюции СБ ООН N 1929 от 9 июня 2010 года», после которого, уже второй раз, ирано-российское ВТС практически полностью сворачивается. Единственной официально подтвержденными поставками с этого момента по сегодняшний день являются передачи Ирану в октябре 2011 года станции радиотехнической разведки 1Л222 «Автобаза» и в начале 2017 года — после почти десятилетия долгих мытарств и скандалов — комплекса С-300. Ну, и возможно, что-то, вероятнее всего — запасные части к вертолетам, было поставлено за этот период в Иран по «закрытым кодам» ВЭД. По моим подсчетам — примерно на сумму от 9 до 11 миллионов долларов.
Собственно, это все, что нужно знать по теме «Иран как покупатель российского вооружения». Кроме того, репутация России как партнера в данном вопросе для иранцев сейчас «ниже нижнего». К тому же часть вооружений и военной техники Тегеран уже производит самостоятельно, а еще часть — может приобрести у Китая, который не скрывает своего интереса к данной теме.
— Тогда не могу не задать еще один вопрос. Как охлаждение в отношениях Москвы и Тегерана отразится на ситуации в Сирии, где режим Асада смог сначала удержаться, а потом и восстановить контроль над значительной частью страны исключительно благодаря совместным действиям России и Ирана? Как, по-вашему, ухудшение ирано-российских отношений может привести к провалу всей сирийской кампании Кремля?
— Начнем со второй части вашего вопроса. Провал или же успех компании определяется тем, оказались ли достигнутыми те цели, которые ставились при ее планировании. Конкретных же целей российского «похода в Сирию» мы так и не услышали. Москва так часто «переобувалась в прыжке», называя все новые и новые причины вмешательства в конфликт, что все уже запутались. В сухом остатке, о котором можно говорить, осталось только одно — Асад сохранил контроль над частью сирийской территории, и Россия, таким образом, получила возможность дальнейшего присутствия в этой стране.
Успех это или же серьезное военно-политическое и финансовое обременение? Скорее — второе. Занятую территорию нужно обустраивать, вкладываться в ее реконструкцию, оборонять и содержать местную администрацию. За чей счет? Что в итоге получит Россия?
Да, активная фаза конфликта практически закончена. Но тут же возникла новая проблема, о которой вполне четко высказался тот же Трамп — иранское присутствие в Сирии, на чем настаивают и США, и Израиль. «Выбить» Иран из страны не получится — это возможно только развязав с ним войну, а на это пойти никто не готов. Поэтому — будут «выдавливать». Где в этом процессе место России, что она получит за свое прямое участие или же «посредничество» — пока не совсем ясно.
Словом, добиться какого-то успеха на поле боя — совсем не означает победы в конфликте. Иногда мир для победителя оказывается хуже поражения…
Беседовал: Кавказ Омаров