Воспоминания: «Для меня Ариф Меликов в профессии всегда был критерием вкуса» — Аяз Гамбарли
«А что скажет Меликов?». Я продолжаю задавать этот вопрос и сегодня. Но уже в прошедшем времени…
Информационно-аналитическая онлайн газета Novayaepoxa.Com (Новая эпоха) представляет вниманию своих читателей очередной материал в рамках авторского проекта Рустама Гасымова под названием «Воспоминания».
Проект «Воспоминания» посвящен ярким азербайджанским личностям, не так давно покинувшим этот мир. В рамках данного проекта родственники, друзья, близкие и коллеги делятся своими воспоминаниями, интересными случаями и впечатлениями о человеке, которому посвящен материал, одним словом, строками, наполненными теплотой, любовью и ностальгией о каждом герое проекта.
В нашем сегодняшнем материале воспоминаниями о лауреате Государственной премии Азербайджана, Народном артисте, кавалере орденов «Славы», «Независимости» и «Гейдара Алиева», Золотой медали имени Низами Гянджеви, профессоре Бакинской музыкальной академии имени Узеира Гаджибейли, известном композиторе Арифе Меликове делится его ученик, молодой азербайджанский композитор Аяз Гамбарли.
Сидя за столом, я, говоря словами Вагифа Самедоглу, играл в прятки со своей памятью. Мне вспомнился эпизод из студенческой жизни. Это был преддипломный период. Ариф муаллим знакомился с первой частью моего концерта для фортепиано с оркестром (который после завершения работы я намеревался посвятить ему). Его внимание привлекла одна страница и он, указав на ноты, попросил меня сыграть эти такты на фортепиано. Сам же следил по нотам. Когда я закончил играть, он спросил: «Почему ты нашел такой сложный путь?». Я только собирался ответить, как сидевший здесь же в классе другой композитор предложил более легкую, ясную вертикаль этих нотных строк (если так можно выразиться, сделано было это по-римски). На что Ариф муаллим ответил: «Нет, мы знаем, как будет звучать то, о чем ты говоришь. А об этом, нет…пусть остается». Хорошо помню: творческая интрига вокруг нескольких неотшлифованных даже наивных строк еще больше усилила во мне уверенность в себе.
Такую психологическую поддержку Ариф муаллима я почувствовал на первом же занятии. Это был 2000 год, я учился на II курсе музыкального техникума им. Асафа Зейналлы. На одном из групповых занятий достаточно изнурительного тона старший преподаватель вошел в аудиторию и объявил, что Ариф Меликов со следующей недели начнет преподавание по композиторству. Меня это известие очень обрадовало, музыку А.Меликова я слушал с детства. А его самого видел на фотографии на пластинке, под которой была надпись: «Ариф Меликов. Легенда о любви», в маленькой музыкальной школе в поселке Бакиханова, состоящей всего из одного коридора.
Я с нетерпением дождался окончания урока. Не спросив разрешения уйти с остальных уроков, помчался домой. На самой нижней полке книжного шкафа в старой папке нашел несколько пьес для фортепиано, написанных мною еще в детстве. В течение почти пяти дней день и ночь работал над ними, но на урок решил взять всего одну пьесу. Встреча с корифеем состоялась в 18-ом кабинете, который славился самым лучшим роялем. Среди почти 30 девушек в классе я был один. Несмотря на это, Ариф муаллим пожелал первым послушать именно меня. Но я был в смятении, потому что впервые увидел вживую этого великого человека. Тем не менее, подошел к инструменту и, после небольшого ознакомления, стал играть. У меня ноги тряслись от страха, так как во избежание шума я убрал их с педалей рояля. Ариф муаллим для того, чтобы лучше выстроить форму произведения, переменил местами нотные ряды в нескольких тактах, а для того, чтобы обточить мелодический язык пьесы поручил мне произвести альтерационные изменения в нотах, которые он пометил. Уже выходя из класса, он спросил: «В классе какого композитора ты проходил обучение?». На что я ответил, что ни у кого, это мой первый урок. «Ты вправе стать композитором!», — сказал он.
Недавно эта пьеса случайно попалась мне на глаза. Несмотря на то, что тогда мне было всего 15 лет, я и тогда, а, впрочем, и сейчас (внимательно посмотрев на ноты) понимаю, что на самом деле в этом произведении не было ничего интересного, что могло бы заинтересовать мастера. Его величие было в том, что он воодушевил молодого человека на будущее творчество.
Во время занятий мастер больше любил лаконичность, не любил теоретизировать все и вся, был сторонником того, чтобы отпускать процесс написания произведения на волю интуиции. А в этом была достаточная близость с импрессионистами, в частности, с одним из основных принципов творчества Дебюсси. Естественно, в музыке Арифа Меликова в каком-то смысле есть посыл к французскому импрессионизму. Однако ему удалось этот импрессионистический дух восточными мотивами «приватизировать» и перевести в совершенно другую плоскость (Именно в этом смысле у него была не только дружба, но и творческая привязанность с великим азербайджанским художником Саттаром Бахлулзаде).
На самом деле, что бы не делал композитор, он пишет то, что слышит. И немного пропускает это через свое нутро (или душу) – призму своего собственного восприятия. В А.Меликове был какой-то другой творческий фильтр. Это интуитивно помогало ему скрывать следы, расшивать традиционные швы, а потом их заново сшивать невидимыми нитями. Например, он строил фразы нонаккордами, но, несмотря на это, не создавал впечатления Равеля. Ариф Меликов использовал алеаторическую технику, однако это не напоминало Польскую авангардную школу 60-х годов, обращался к додекафонной технике, но, несмотря на это, близко не подходя к экспрессии Шенберга. А это говорит о том, что стиль для А.Меликова был простым средством, чтобы дать жизнь музыке. И хотя стили из произведения в произведение менялись, во всех прослеживался неизменный авторский образ А.Меликова.
VI симфонию под названием «Контрасты», написанную в 1985 году и, на мой взгляд, являющейся одной из жемчужин музыки Азербайджана, можно считать автобиографическим портретом автора. Потому что это произведение было противостоянием различных стилистических направлений, приобретенных Меликовым до того периода, эпическое возвращение эстетических далей, куда он ходил для расширения творческих горизонтов. Чтобы построить такую полистилистическую конструкцию в 25-ти минутном монументальном произведении, решительно сделать такие ретроспективные скачки в свое творческое прошлое требовало от композитора шлифованной интуиции и не каждому подвластного природного профессионализма.
Для меня в творчестве Арифа Меликова одним из самых интересных направлений был фортепианный цикл «Мимолетности», написанный в 1978 году. Желание переложить это произведение для оркестра у меня родилось еще в далекие студенческие годы. Однако, понимая, что для такой тяжелой ноши мне не хватит профессионального опыта, я принял решение оставить эту идею до лучших времен. В результате эта работа ждала своей участи ни много, ни мало аж целых пятнадцать лет. Вернуться к этой идее меня сподвиг концепт очередного концерта в Азербайджанской государственной академической филармонии имени Муслима Магомаева. Так, каждый композитор, участвующий в концерте, наряду со своей музыкой должен был представить фортепианное произведение одного из классиков Азербайджана, переложенное для симфонического оркестра. Воспользовавшись этим, я принял решение воплотить в жизнь мечту студента и приступил к работе, которая продолжалась три месяца. Перевод на другой акустический язык «Мимолетности» позволил мне еще больше понять это произведение, открыть для себя сущности, спрятанные в его глубинах, но остававшиеся для меня секретом до сегодняшнего дня. Недаром же оркестрирование клавира сравнивают с переводом художественного произведения с одного языка на другой. Это максимально приближает тебя к произведению и совсем другими родными узами связывает с ним (как, впрочем, и с композитором). Таким образом, организует метафизическую встречу с автором, и вместе с ним ты получаешь блаженство от совместной работы.
Через некоторое время после концерта, я взял запись произведения и позвонил А.Меликову. Трубку взяла его супруга Эсма ханум и сказала, что Ариф муаллим неважно себя чувствует. Это известие меня очень расстроило, тем не менее, я сказал причину своего звонка. Она очень обрадовалась и попросила занести к ним запись, добавив, что супруг будет очень рад, и она обязательно даст ему ее прослушать после выздоровления. Однако через несколько дней после этого разговора мне сообщили о кончине мастера и, как это не было тяжело, я подумал, что после этого я буду общаться с ним только метафизически.
В моем росте как композитора, да и вообще музыканта, развитии музыкального вкуса и моего оркестрового языка роль А.Меликова исключительна. Самое главное то, что для меня Ариф Меликов в профессии всегда был критерием вкуса. А еще в раннем возрасте у меня, независимо от себя, сформировалась одна привычка. После просмотра фильма, прочитанного художественного произведения или прослушаной музыки у меня в голове вертелась мысль: «А что скажет Меликов?». Я продолжаю задавать этот вопрос и сегодня. Но уже в прошедшем времени…
Фотографии предоставлены Аязом Гамбарлы, перевод А.Саидова
Рустам Гасымов
