Российский эксперт: «Турция переживает один из наиболее драматичных эпизодов своей истории»

Об отношениях России и США, а также возможном столкновении США и Ирана, рассказал Novayaepoxa.Com кандидат политических наук, эксперт Российского совета по международным делам (РСМД) и дискуссионного клуба «Валдай», редактор американского аналитического портала о Ближнем Востоке Al-Monitor, исследователь Джорджтаунского и Нью-Йоркского университетов Максим Сучков.

— Как вы оцениваете на данном этапе отношения России и США?

— Я не буду оригинальным, если скажу, что мы имеем дело с системной конфронтацией, которая на сегодняшней день имеет все основания стать долгосрочной. Сегодня стороны пришли к тому, что круг вопросов, которые можно обсуждать содержательно крайне узок. При этом, есть декларируемые намерения обеих сторон не сделать ситуацию еще хуже – а дойти до этого можно и довольно легко. Есть желание искать общую отправную точку если не для нормализации, то хотя бы для управления конфронтацией. Пожалуй, это лучшее, на что сегодня можно рассчитывать. Это, конечно, недопустимый уровень отношения между двумя государствами, но эта та возможность, за которую стоит ухватиться.

— Сейчас США занимает антииранскую позицию. Как вы считаете, насколько вероятно столкновение Ирана и США и как на это будет реагировать Россия?

— Столкновение Ирана и США имеет место уже не первый год. Если мы говорим о перспективах прямого военного конфликта двух стран – опасность этого существует, но говорить о серьезных основаниях для этого вряд ли стоит, по крайней мере, пока. У Соединенных Штатов есть определенное видение того, каким Иран быть не должен – опасным «разжигателем» (шиитских) экстремистских настроений в регионе, который осложняет жизнь американским союзникам и, к тому же, обладает ядерным оружием. Первая часть этих «нельзя» активно лоббируется в Вашингтоне, прежде всего, суннитскими монархиями Залива, вторая – Израилем. Для того, чтобы существенно сократить возможности Ирана для реализации всего вышеперечисленного, не обязательно вести против него «горячую войну». Достаточно ввести пакет «удушающих мер», при которых нагрузка на экономику и финансовый сектор страны будет накладывать дополнительное давление на политическую систему страны, ее руководство.

Параллельно с этим, необходимо искать внутри Ирана силы, которые будут готовы идти на сотрудничество с Соединенными Штатами, и укреплять их авторитет внутри Исламской республики. Именно эта логика двигала стремление администрации Обамы подписать «ядерную сделку» — не только попытаться убедить Тегеран отказаться от ядерной программы, но и усилить «либеральное крыло» иранской политики – правительство Рухани. Этими же аргументами апеллируют к администрации Трампа сторонники «сделки» в США. Принципиальное отличие от Обамы в том, что Трамп слушает не только – кто-то скажет не столько – этих людей, сколько тех, кто настаивает на ошибочности самого подхода «усилить иранских либералов» против «консерваторов» и указывает на то, что установка аятолл на ту политику, которую США старается сдержать, в принципе не подлежит изменению. Следовательно, считают они, говорить с Ираном нужно с позиций давления и демонстрации силы.

Для России это плохая новость. Давление США на Иран в ситуации, когда страна выполняет условия СВПД, будет понуждать Москву к отстаиванию соглашения, что чревато тем, что «иранская проблема» снова станет яблоком раздора между Кремлем и Белым Домом. Это «искусственный конфликт», фактически еще одна «сфера кооперации» – причем, не гипотетической, а вполне реальной – в этом случае становится совсем не обязательным «конфронтационным вопросом».

— Как отмечают сейчас многие эксперты, перед России стоит выбор сдать Иран или нет. Как вы считаете как поступит в таких условиях Россия?

— Честно говоря, я не знаю, ни одного серьезного российского эксперта, который бы формулировал дилемму российской политики в отношении Ирана именно таким образом, хотя и в США, и в самом Иране на проблему зачастую смотрят именно в таком ракурсе. При этом, американцы этого желают, а иранцы – опасаются. И те и другие имеют на это свои основания. В США полагают, что для России отношения с Америкой априори важнее и при определенных условиях Москва может проявить «большую гибкость» в своих контактах с Тегераном в пользу Вашингтона. В Иране указывают на печальные для них сюжеты российско-американской «перезагрузки», когда Россия в рамках этого процесса отказывалась от различных – прежде всего, военно-коммерческих, но не только – обязательств в отношении Исламской республики.

Мне кажется, что и Соединенные Штаты и Иран недооценивают значимость изменения психологии российской внешней политики после 2014 г. А именно, ориентация на сотрудничество с крупными региональными государствами –сегодня гораздо более ценно, чем раньше я не готов утверждать, что теперь сотрудничество с Западом – с США в частности – видится как первостепенная задача, ради которой можно жертвовать сотрудничеством с другими государствами. Плохо это или хорошо – предмет внутрироссийских дискуссий. Но во внешней политике это текущая реалия. В возможность «сделки» с США, где Иран или Сирия были бы предметом торга, в Москве, кажется, мало кто верит.

— Как известно в Турции прошел референдум. Какую Турцию стоит ожидать в своей региональной политики?

— Действительно, Турция переживает один из наиболее драматичных эпизодов своей современной истории. Подобные социально-политические трансформации проходят долго и болезненно, и не всегда благоприятно отражаются на внешней политике страны, хотя видно это бывает не сразу. Мне представляется, что складывающаяся система усиливает Президента Эрдогана институционально, но политически он по-прежнему будет чувствовать себя неуверенно, несмотря на подавление конкурентов. Турецкое общество поляризуется, и внутриполитическая нестабильность с большой долей вероятности будет в той или иной форме проецироваться на внешнюю политику Турции. Возможны какие-то излишне эмоциональные решения, авантюрные внешнеполитические акции, прежде всего на Ближнем Востоке. Недавние удары США по Сирии демонстрируют, что Анкара, к сожалению, готова быстро «поменять ставку» — от ориентации на астанинский процесс снова к силовому смещению Асада. Для России развитие ситуации по такому сценарию, как мне кажется, не желательно. Поэтому чем скорее Турция сможет «устроить свой дом», тем более стабильным, предсказуемым игроком она станет на международной арене.

Ниджат Гаджиев
Novayaepoxa.Com